Достучаться до тебя

Почему она это делала? Почему не сказала мне, что знает, что я вру? Может быть, потому же, почему я ничего не говорила Зандеру – ей было интереснее догадаться, что стояло за этой ложью. Но я лгала не потому, что не могла принять правду, как Зандер. Я не прятала правду. Если она так хотела ее знать, я могла сама ей все рассказать.

– У меня нет дня рождения, – тихо сказала я. – А у моей мамы глупый мозг, и я даже не знаю, есть ли у меня бабушка.

Элис ничего не ответила.

– Берни говорит, что мы с мамой словно свалились с неба, – добавила я.

– Мм… – кивнула Элис и смахнула с юбки кошачий волос, но не попросила меня рассказать поподробнее. Она был октябрьской Уилински. Ее бабушка носила одно с ней имя и научила ее своим секретам – ее, свою любимую внучку. Ей не нужно было знать правду обо мне. Ей это было неинтересно.

После этого разговора воздух вокруг и между нами стал тяжелым и душным. Элис читала журналы, каждый раз облизывая палец перед тем, как перевернуть страницу. Котята истошно пищали, но она не предложила мне взять их на руки. Когда мы наконец доехали до Солт-Лейк-Сити, Элис сунула журналы обратно в сумку, накрасила губы и причесалась.

– Ну, удачи тебе, Хайди, – сказала она, натягивая свой зеленый плащ.

Вчера, когда она села со мной рядом на станции в Рино в этом зеленом плаще, я подумала, что нашлась, но когда она вышла из автобуса, цокая языком, чтобы успокоить пищащих котят, я чувствовала себя потерянной, как никогда в жизни.

Глава 11. Хорошо

Я позвонила Берни из автомата на станции в Солт-Лейк-Сити, когда она как раз пила свой утренний кофе.

– Прости, что не позвонила тебе вчера ночью, Берни. Я проспала Лавлок, – сказала я.

– Я так и подумала, но все равно беспокоилась, – ответила она. – У тебя все хорошо?

Что мне было на это ответить? После того, что произошло с Элис, я хотела сказать Берни правду. Но если бы она узнала, что мне грустно и я скучаю по дому, она бы велела мне развернуться и ехать назад. Я не знала, смогу ли отказать ей и, к своему беспокойству, уже не помнила, зачем я вообще ввязалась в эту поездку.

Огромный краснолицый мужчина остановился рядом со мной, чтобы зажечь толстую черную сигару. Он пыхнул ею несколько раз, а затем задул спичку, сложив губы трубочкой. «Сооф» – услышала я знакомое слово, приплывшее ко мне в облаке серого дыма, и сразу все вспомнила.

– Все в порядке? – переспросила Берни.

– Да, Берни, – сказала я. – У меня все нормально.

В трубке послышался треск.

– Ого! Слышала? – спросила она.

– Что это?

– Гром. У нас сегодня льет как из ведра, – сообщила она. – Ты же знаешь, как твоей маме не нравится дождь. С тех пор как он начался, она не вылезает из-под одеяла.

В трубке снова затрещало, затем послышалось шипение, и наступила тишина.

– Берни, ты тут? Берни!

– Тише, милая, я здесь, – сказала она. – Как раз прикалываю красную булавку прямо на Солт-Лейк-Сити, так что теперь я точно буду знать, где ты.

Снова послышался треск, шипение, и в этот раз, когда все стихло, Берни не откликнулась.

– Берни, Берни! – закричала я в трубку.

Я стояла некоторое время, прижимая телефон к уху, но связь не возобновилась. У меня не было времени, чтобы снова позвонить ей, – я едва успела добежать до автобуса. К счастью, водитель не обратил на меня внимания, или ему было все равно, что я больше не с Элис.

Я нашла новое место и села одна, задремывая и снова просыпаясь, пока мы не доехали до следующей остановки, Рок-Спрингс в штате Вайоминг. Там у нас поменялся водитель, но автобус остался прежний, так что я решила на всякий случай не выходить на станции. Я не знала, как новый водитель отнесется к тому, что я путешествую одна, и у меня не было сил, чтобы искать нового спутника. Я съела второй бутерброд с ветчиной, откусывая понемногу, чтобы подольше растянуть его, а затем прикончила и вторую пачку печенья.

У меня из головы никак не шел разговор с Элис, хотя больше всего на свете я хотела о нем забыть. Я пыталась убедить себя в том, что совсем не важно, что она обо мне думала, так как мы больше никогда в жизни не встретимся, но невольно представляла себе, что она наверняка сейчас болтает с остальными Элис и они все вместе смеются над тем, как глупая девчонка в автобусе сказала ей, что Ширли Темпл танцует чечетку у нее на кухне. Думать об этом было унизительно, но по-настоящему мне мешало нечто другое.

Беспокоило меня то, что я не знала, зачем это сделала. Ложь – противоположность правды. Правда – это хорошо, а ложь – это плохо. Черное и белое. Все просто. Тем не менее я соврала Элис без всякой причины, и мне даже не было стыдно, пока она не поймала меня на лжи. Как это характеризовало меня?

Я достала свой блокнот и начала новый список.

Что я знаю о лжи.

Лгать плохо

Лгать нехорошо

Иногда люди лгут, когда им слишком тяжело принять правду

Иногда лгать легко

Иногда, если не остеречься, ты начинаешь верить в собственную ложь.