Достучаться до тебя

Как только я произнесла эти слова, я не могла больше находиться в своей коже. Я хотела вывернуться наизнанку, стряхнуть с себя это чувство, как муравьев. Это я была во всем виновата. Я была так поглощена своими делами, что даже не спросила этим утром, как мама себя чувствует. А Бернадетт уже знала, что ей становится хуже.

Нам с мамой нужно, чтобы ты приехала домой.

Но я ее не послушала.

Берни попыталась меня утешить. Она сказала, что я все равно не успела бы приехать вовремя, чтобы попрощаться. Руби обнимала меня и гладила по спине, а Рой обхватил нас обеих, словно завернув в свои большие, сильные руки.

Мы приехали домой, и Руби набрала мне ванну, а потом уложила в кровать, хотя было еще совсем рано. Она принесла мне тарелку супа, но я не могла ничего съесть, и Руби сидела со мной рядом, пока я наконец не уснула. Когда я проснулась, было уже темно и в доме стояла тишина. Некоторое время я лежала, пытаясь ни о чем не думать и ничего не чувствовать. Я хотела, чтобы все исчезло. Закрыв глаза, я забралась с головой под подушку. Что-то гладкое и прохладное коснулось моего лица, и я поняла, что это мой блокнот, который я спрятала там прошлой ночью.

Я села и включила свет. Как я могла подумать, что правда имела какое-то значение? Все это было не важно. Знание не меняло того, что было на самом деле. Одну за другой я вырвала страницы блокнота, скомкала и бросала на пол, пока наконец в потертой красной обложке ничего не осталось.

Я выключила свет и снова легла на бок, обхватив себя руками. Я начала тихонько покачиваться. «Все, все, все, – шептала я, окутанная холодным влажным туманом. – Все, все, все, Хайди, ш-ш-ш…»

Глава 22. Все

– Рой, возвращайся пораньше. Сегодня на ужин тушеное мясо.

– Тушеное мясо? Не снится ли мне это? Ты же его сто лет не делала! – крикнул в ответ Рой.

– Хайди, бедняжка, совсем худенькая, – пояснила Руби.

– А, так мясо, значит, для Хайди? Если б не она, мы бы ели «Поп-тартс»[9] перед телевизором! – усмехнулся Рой.

– Ты в жизни не ел «Поп-тартс» на ужин и прекрасно это знаешь, Рой Франклин. А теперь иди-ка отсюда подобру-поздорову, пока я вообще не передумала тебе готовить.

Рой снял шляпу и, пригнувшись, нырнул на переднее сиденье. Он развернул машину и, проезжая мимо меня, крикнул, опустив стекло:

– Хайди, ты, можно сказать, зря жила на свете, если не пробовала тушеного мяса Руби!

Они пытались вести себя так, как будто все в порядке, но все уже не было как прежде. Я лежала в гамаке во дворе, где теперь проводила дни напролет, завернувшись в стеганое одеяло, в ночной рубашке и толстых шерстяных носках. Иногда Руби выходила ко мне и садилась на стул рядом с гамаком, но мы ни о чем не разговаривали. Мне нечего было сказать. Берни часто звонила, но я не хотела отвечать на ее звонки. Я знала, что они с Роем пытаются придумать, что делать с похоронами мамы, но не могла заставить себя принимать участие в этих переговорах.

Через некоторое время Руби вышла из дома со стопкой журналов в руках. Она села на стул рядом с гамаком, но я отвернулась от нее.

– Хайди, я знаю, что ты не хочешь об этом думать, но нам нужно поговорить про завтрашний день. Рой сегодня едет в аэропорт округа Салливан, чтобы забрать гроб. Нам нужно решить несколько важных вопросов.

Я высвободила одну ногу из-под одеяла и высунула ее из гамака, чтобы оттолкнуться от земли и раскачаться.

– Я думала, может, я тебя постригу? – сказала она.

Я зацепилась ногой за ножку ее стула, чтобы остановить гамак.

– Зачем мне стричься? – спросила я.

– Я подумала, ты захочешь немного привести себя в порядок, чтобы пойти завтра на службу.

– Какую службу?

– Пастор из методистской церкви скажет несколько слов.

– Что он скажет? Он же не знал маму.

– Кто-то должен что-нибудь сказать, – ответила она.

Рой сообщил мне, что они с Берни решили, что будет лучше, если маму похоронят в Либерти, где она родилась и выросла. Сначала они думали над тем, чтобы похоронить ее в Рино, рядом с матерью. Рой сделал несколько звонков и узнал, что Диан Демут похоронена на кладбище для бедняков в западной части города, но в конце концов Берни приняла решение в пользу Либерти. Они, конечно, спросили мое мнение, но я сказала, что мне все равно.

– Посмотри, пожалуйста, эти журналы, – сказала Руби, – чтобы понять, чего тебе хочется. Я не самый плохой парикмахер – я стригу Роя и нескольких наших соседей.

Она оставила журналы на стуле и ушла в дом. Через некоторое время я высунула руку из-под одеяла и забрала их в свое гнездо. На каждой обложке была красивая женщина с красными губами, блестящими волосами и такими белыми безупречными зубами, что они напомнили мне подушечки жевательной резинки.

Я не верила своим глазам – оказывается, на свете существовало столько разных причесок! Страницы журнала были заполнены словами «начес», «локоны», «каскад» и, особенно часто, «естественная». Разве не было бы самым естественным не стричься вовсе? – думала я.