Доступ запрещен (СИ)

Едва Айминь это договорил, как на меня обрушилось отвратительное ощущение: как будто меня с головой засунули в мешок, сплетенный из гудящей и вибрирующей энергии. Мгновенно накатила дурнота. И единственной моей заботой стало удержаться на ногах и не потерять сознание. Куда уж там смотреть, куда тащит меня альдебаранец!

***

Наверное, я все-таки ненадолго отключилась. Потому что реальность ворвалась в мое сознание вместе со встревоженными словами Айминя:

— …Марго! Марго, очнись!

Альдебаранец осторожно похлопывал меня по щеке. А потом коснулся основания шеи чуть справа и сзади, и резко нажал. Меня пронзило ощущение, что в тело вогнали длинную и не очень острую иглу. Но когда боль отступила, я почувствовала, то вновь полностью владею собой и в состоянии связно думать.

Глаза распахнулись сами собой, и я несколько недоуменно огляделась. Слабое освещение вроде ночного мало что позволяло разглядеть, но то, что я находилась в какой-то тесной кладовке, понятно было сразу. Последним связным воспоминанием было то, что у лифтов Айминь включил какой-то прибор. А потом в памяти зияла дыра величиной с земной спутник.

— Марго… — В словах альдебаранца звучала неподдельная тревога, почти ужас. — Как ты? Вернуть тебя в медотсек?

Я прислушалась к своим ощущениям и уверенно мотнула головой:

— Не надо. Я уже почти в норме. А где мы? И что это ты включал? Ощущение, что меня вырубили электрошокером.

Альдебаранец на глазах обмяк от облегчения и длинно выдохнул:

— Прости. Даже не подозревал, что на тебя это так негативно подействует. А мы сейчас на третьей грузовой палубе, у запасного ангара. Я… — Он вдруг полоснул меня странным острым взглядом так, что у меня волосы зашевелились на затылке. — Это хорошо, что ты мне поверила и пошла сейчас за мной. Я здесь уже все подготовил, посмотришь в спокойной обстановке. Чтобы потом, в критической ситуации не терять драгоценное время на изучение возможностей.

Сказать, что я удивилась – значит ничего не сказать. По-моему, у меня от удивления даже отвисла челюсть. Я уставилась на Айминя во все глаза, судорожно гадая: он влюбленный в меня предатель, или у него психическое заболевание?

Айминь покачал головой и горько усмехнулся:

— Я не болен, если ты сейчас думаешь про это. Просто точно знаю, куда мы летим и зачем. И не хочу для тебя такой участи. Мне легче подставиться самому, тем более что ничего серьезного со мной не случится, чем вовлечь в ловушку тебя. — Альдебаранец вдруг закрыл глаза и с мучительной гримасой на лице продолжил: — Ты спрашивала кто я и что происходит. Но кто я, ты знаешь. Клянусь Первой Звездой, я не солгал ни в чем, ни словом. Ни тебе, ни руководству Академии. Я действительно аспирант и псионик. Это просто… Просто жизнь так сложилась!

Если в первый момент я смущенно опустила голову, стыдясь того, что Айминь так точно угадал мои мысли, то с нарастанием отчаяния в голосе альдебаранца я уже смотрела на него во все глаза. И услышанное просто не помещалось у меня в голове! Так жизнь сложилась?! Самое странное оправдание предательству, какое только мне приходилось слышать в этой жизни, в том числе и в фильмах и постановках. А в том, что Айминь, к сожалению, предал Альянс, я уже почти не сомневалась.

Айминь между тем продолжал выплескивать в пространство свое отчаяние, крепко сжимая кулаки:

— Семья для каждого альдебаранца – это самое святое! Его личный храм, заповедная территория. Для каждого встреча с его парой — вселенский праздник. И я не исключение! Я тоже с трепетом ждал того момента, когда найду, встречу свою единственную, веду ее в наш общий дом полноправной хозяйкой… Вот только судьба распорядилась иначе… Праздник превратился в бесконечную, пожизненную пытку. К тому же подставился я не сам, из-за меня влипли и мои друзья…

Со все возрастающим смущением и испугом слушала я сбивчивые откровения Айминя. И никак не могла понять: при чем здесь семья? Я ведь спрашивала о том, что происходит на «Цереросе». Как бы поделикатнее вернуть его к этой теме? А то, если я угадала с психическим заболеванием, реакция на вмешательство может оказаться абсолютно непредсказуемой и совершенно не той, что мне нужна. Еще и сама пострадаю. Однако, вмешательство не потребовалось. А исповедь Айминя сама собой плавно подобралась к интересующей меня теме.

Выплеснув в пространство терзающее его отчаяние, альдебаранец будто выдохся. Тяжело вздохнул, закрыл ладонями лицо и вдруг опустился на корточки у стены, почти спрятав голову между колен. Я ошеломленно уставилась на свившуюся кольцами будто диковинная змея белоснежную косу у моих ног. Айминь глухо продолжил: