Досужие размышления досужего человека

Мне нравится озорная героиня с недостатками; нам всем она нравится. Героиня ранней Викторианской эпохи – ангел в белых одеждах – была скучна. Мы точно знали, что она совершит только правильные поступки. Нам даже не требовалось задаваться вопросом: «Что она сочтет правильным при сложившихся обстоятельствах?» Она всегда поступала так, как того требовали традиции. Можно было обратиться в воскресную школу и всякий раз получать верный ответ. Можно только приветствовать героиню, полную страстей, инстинктов и чувств. Но хочется, чтобы она поняла – она всего лишь одна из нас. Право же, она понравилась бы мне больше, если бы не восклицала постоянно: «Что случилось с нашей цивилизацией? Куда катится этот мир?», а время от времени признавалась бы себе: «Кажется, на этот раз я поступила очень глупо, и мне должно быть стыдно».

Она ничего при этом не потеряет, напротив, мы начнем уважать ее гораздо больше.

© Перевод И. Зыриной

Что об этом думает миссис Уилкинс?

В прошлом году, во время поездки в подземке, я встретил одного знакомого, и такого печального человека мне не доводилось видеть много лет. В прежние времена, когда мы оба занимались журналистикой, мы с ним приятельствовали, так что я сочувственным тоном поинтересовался, как у него дела, ожидая в ответ потока слез и того, что в конце мне придется раскошелиться на пятерку. К моему удивлению, он сказал, что дела идут просто превосходно. Не хотелось спрашивать в лоб: «Так почему у тебя вид плакальщика на похоронах без спиртного, что с тобой случилось?», поэтому я только сказал:

– А как твои домашние?

Я решил, что если неприятности у его близких, то он ухватится за предложенную возможность поделиться. Но он даже как-то просветлел. Выяснилось, что со здоровьем у жены все в полном порядке.

– Ты же ее помнишь, – улыбаясь, продолжал он, – всегда прекрасное настроение, всегда весела, кажется, ничто не может выбить ее из колеи, даже…

Внезапно он замолчал и вздохнул.

Из дальнейшего разговора я узнал, что его теща довольно давно скончалась, оставив им приличное наследство, а старшая дочь помолвлена и собирается выйти замуж.

– Это брак по любви, – рассказывал он, – и жених такой славный, добрый парень, что я бы не стал возражать, даже будь он бедняком. Но разумеется, радуюсь, что у него есть состояние.

Старший сын, выиграв стипендию, собирался осенью в Кембридж. Здоровье моего знакомого тоже значительно улучшилось, а роман, написанный им в свободное время, обещал стать одним из самых больших успехов сезона. И тогда я не выдержал и спросил напрямик:

– Если я задеваю слишком болезненную рану, так и скажи. А если это обычная неприятность и сочувствие коллеги поможет пролить на эту рану бальзам, то объясни – в чем дело?

– Сам я, – ответил он, – с радостью бы тебе все рассказал. Мне от этого только полегчает и, я надеюсь, может натолкнуть на верную мысль. Но ради себя самого послушайся моего совета: не настаивай.

– А как это может затронуть меня, если не имеет ко мне никакого отношения? – удивился я.

– Оно и не будет иметь к тебе отношения, – ответил он, – если ты поступишь разумно и будешь держаться от всего этого подальше. Если я тебе расскажу, это станет и твоей заботой тоже. Во всяком случае, именно так произошло в четырех других случаях. Хочешь стать пятым и дополнить нашу полудюжину – добро пожаловать. Но не забывай, что я тебя предупреждал.

– А что случилось с остальными пятью? – воскликнул я.

– Они из веселых общительных людей превратились в мрачных зануд, одержимых одной мыслью, – сказал он. – Думают только об одном, говорят только об одном, видят сны только об одном. И не могут этого преодолеть, наоборот – со временем оно завладевает ими все сильнее и сильнее. Конечно, есть люди, на которых оно не действует, – они в состоянии просто отмахнуться. Я специально тебя предостерегаю, потому что, несмотря на все сказанное, я уверен, что у тебя есть чувство юмора, а значит, оно тобой завладеет. Будет терзать денно и нощно. Ты же видишь, во что оно превратило меня! Всего три месяца назад дама, бравшая у меня интервью, назвала меня человеком с солнечным темпераментом. Я бы на твоем месте вышел на следующей же станции.

Теперь я жалею, что не послушался его совета, но тогда любопытство взяло верх, и я упросил его объяснить мне, в чем дело. Так он и сделал.