Дотронься до души моей (СИ)

— Старейшины, — произнесла она, а затем поспешила объяснить: — Ну, ты знаешь, пожилые шаманы, которые за какие-либо заслуги получили место в верхушке организации. Теперь они координируют все действия остальных шаманов, раздают указания и, само собой, наказывают за любую провинность.

На некоторое время между ними воцарилась тишина. Дух вглядывался в далёкое небо, закинув ногу на ногу и болтая ей, думая о чём-то своём. Комацу тоже смотрела на звёзды, почувствовав некоторое облегчение. Наверное, потому что наконец выговорилась.

Сидеть вот так спокойно рядом с Махито казалось чем-то странным. Незнакомые ощущения, но она чувствовала себя вполне уютно. Наверное, так и должно быть. Они же родственные души всё-таки.

— Но ты ведь не ненавидишь этих старейшин, — вдруг произнёс Махито, нарушив молчание. — Чувствуешь себя обиженной, считаешь родителей жертвами несправедливости и всё равно не испытываешь ненависти к их косвенным убийцам.

Студентка поджала губы. И вновь он видел её насквозь. Мошенник! Она-то так не умеет…

— Я не знаю, кто именно осудил мою маму, так что мне некого ненавидеть, — тихо ответила она. — Я же не могу ненавидеть всех старейшин. Некоторые из них наверняка в то время были такими же простыми шаманами, как и мои родители.

— А если бы ты знала, кто виновен? Стала бы ты его ненавидеть? Желала бы ты ему смерти? — допытывался парень.

— Я… — Комацу занервничала. — Я не знаю, ясно? Это сложный вопрос. Да и какая тебе вообще разница? — она снова посмотрела на него и встретилась с внимательным взглядом разноцветных глаз. Он ловил каждое её слово, следил за малейшим движением души или тела. Так странно.

— Я был рождён из людской ненависти, — сказал он. — Люди всегда ненавидели и будут ненавидеть, бояться друг друга. Для ненависти не нужно оправдание, — привычная ухмылка сошла с его лица. — Это так глупо, правда? Мы с тобой совсем разные, но кому-то было угодно свести нас. Разве судьба не престранная штука?

— Более чем… — Таня грустно улыбнулась. — Но тебе всё равно повезло больше. Ты не чувствуешь привязанности, не чувствуешь потребности в любви или заботе.

— Считаешь меня лишённым каких-либо эмоций бревном? — немного грубо произнёс собеседник, хмуро покосившись на девушку.

— Что ты, конечно, нет, — она покачала головой. — Ты ведь испытываешь радость, наслаждение от убийств и азарт от хорошей битвы. А судя по тому, что я слышала, страх перед сильным соперником тебе тоже не чужд. Кажется, тебя вполне устраивает этот набор эмоций. А привязанность, свойственная людям, и потребность в заботе — это уже человеческие слабости. Навряд ли бы ты хотел когда-нибудь обзавестись ими.

— Да, я тоже так думал, пока не повстречал тебя.

Комацу с непониманием воззрилась на Махито.

— Я тебе врал, я тебя использовал. Я много чего плохого успел совершить в этой жизни, и тебе в том числе.

К чему он клонит?

— Почему, ты думаешь, я спас тебя в первый раз и не стал убивать во второй? Почему я не напал на тебя, когда ты выследила Джунпея? Почему я не тронул тех детишек в школе? Почему, в конце концов, я позволил твоей душе испытать наслаждение? — на последних словах девушка снова залилась краской и сложила руки под грудью, смущённо опустив взгляд.

— Эм… Потому что ты так захотел? — она пожала плечами.

— Верно, я сделал это по своей воле, но не ради себя, а ради тебя.

— Что ты имеешь в виду?

— Я уже не представляю своей жизни без тебя, — говоря это, Махито был совершенно серьёзен. — Я обнаружил своего естественного врага. Я обрёл силу. Я нашёл единомышленников, в конце концов! Однако же, несмотря на всё то веселье, что мне приносят убийства и издевательства над людьми, я уже не вижу никакого смысла во всём этом, если тебя не будет рядом. Без тебя мне будет… грустно, что ли.

Таня не знала, как реагировать на услышанное. Она молча хлопала глазами, уставившись на Проклятие. Можно ли его слова считать за признание в чувствах?

— Ты сейчас серьёзно?

А вдруг это очередная ложь?

— Называй это, как хочешь, — парень устало потянулся, зажмурившись. — Любовь, симпатия, привязанность. Ты права, подобные эмоции делают человека слабым. А ты, похоже, стала моей слабостью. И мне бы следовало убить тебя за такое, но… — он улыбнулся. — Я тебя хочу.

Последняя реплика Проклятия прозвучала очень двусмысленно.

— Но я ведь не вещь, — возразила девушка. — Ты не можешь принудить меня всегда быть около тебя.

Дух ухмыльнулся и посмотрел на собеседницу, склонив голову на бок.

— Но ты ведь понимаешь, что мне вовсе не нужно твоё согласие?

Неожиданно он протянул к ней одну руку. Таня напряглась, когда почувствовала прикосновение, но не уклонилась, потому как не заметила в его действиях враждебности. А дух вдруг взял да и стянул с её макушки небольшую заколочку, подкалывавшую передние пряди. Густые тяжёлые волосы упали, прикрыв собой лицо по бокам.

— К тому же, ты и так уже моя.

Я тебя обманул,

Бесстыдно тебя использовал.

Я выпачкал твою душу

В своих грехах.

Одному — победа,

Другому — поражение.

А сейчас дай мне то, чем заполнить

Дыру в моей груди.

Я хочу твою душу,

Прижмись ко мне.

Я хочу твою душу,