Доверенность на любовь

— А мне временами хочется, чтобы исчезло все, что символизирует собой цивилизацию. И тогда можно было бы… — она замолчала.

Зато Валентина ехидно добавила вместо нее:

— Тогда оставалось бы заниматься любовью. Наверное, это единственное из удовольствий, доставшихся нам от предков.

— Ты ошибаешься. Наверное, именно это они считали работой, а не удовольствием.

Женщины засмеялись.

— А все-таки ты выглядишь довольно странно. По-моему, у тебя в жизни происходит надлом.

— Ну, конечно же. Я разошлась с мужем.

— Это надломом не назовешь. Любить ты его давно не любишь, так что всего лишь оформила, так сказать, свои отношения официально.

— Мы еще не в разводе.

— Штамп в паспорте — это ерунда, — улыбнулась Валентина, — о нем не стоит вспоминать. Но вот попомнишь мои слова: вы с Виктором уже никогда не будете вместе.

— Почему?

— Ты же назвала его козлом.

— Я и раньше его временами так называла.

— Только не со мной.

На время переставший дождь вновь зашуршал за окном. На ужинающих при настольной лампе женщин дохнуло прохладой и влагой.

— Так временами мне хочется плюнуть на все и уехать к чертовой матери! — Валентина закинула руки за голову и прогнулась. Не застегнутый, а только запахнутый халат разошелся, обнажив ее белые, все еще крепкие груди.

— Видишь, какое добро пропадает? — усмехнулась Валентина.

— Уж не хочешь ли ты склонить меня к лесбиянству?

— Я над этим долго думала, — непонятно, то ли всерьез, то ли в шутку скатала Курлова и тут же, сузив глаза, поинтересовалась, — а тебе когда-нибудь приходилось заниматься любовью с женщиной?

— Ну и вопросики у тебя!

— А мне вот приходилось.

Оксане сделалось немного не по себе. У каждого человека в жизни бывают тайны, но не каждый в них признается. Ей показалось — это провокация. И хоть ей и в самом деле никогда в жизни даже в голову не приходило попробовать вкус лесбийской любви, все равно она ощутила себя словно уличенной.

— И как впечатление? — плохо симулируя улыбку, поинтересовалась Лозинская.

— Так себе. Но в этом есть своя прелесть. Какой-то безумный коктейль из дружбы и любви.

А когда Валентина протянула вперед руку, чтобы взять сахар, Оксана отпрянула.

— Ты что пугаешься? Думаешь, приставать к тебе стану?

— Пожалуйста, Валентина, запахни халат, ты меня смущаешь.

— Ну и фантазия у тебя. Да ты совершенно не в моем вкусе. Мне нравятся худенькие молоденькие девочки, — засмеялась Курлова, — уже и пошутить нельзя.

Оксана с тоской посмотрела в черный проем окна и прислушалась к шуму дождя. Он доносился снизу, словно бы из глубины бесконечного колодца. Эхо, заключенное между стенами близко стоящих домов, вибрировало и давило на барабанные перепонки.

— Иногда мне кажется, когда начинается дождь, он никогда не кончится.

Но у Валентины Курловой явно в сегодняшний день было на уме только одно:

— А у меня иногда такое случается, когда оказываюсь в постели с мужчиной. Кажется, вот-вот кончишь, а наслаждение никак не приходит.

Оксана Лозинская внезапно почувствовала, как тошнота подходит к горлу. Она представила свою подругу в постели с женщиной. И странное дело, никогда раньше она не ощущала брезгливости при виде обнаженного женского тела. Мужского — бывало, особенно, если мужчина оказывался неряшливым, с большим свисающим животом. А тут стройная, подтянутая женщина, которая следит за собой — и вдруг тошнота к горлу.

Оксана поднялась и приложила ладонь ко лбу.

— Мне кажется, у меня начинается жар.

— И не мудрено. Промокла под дождем, наверное, простыла.

Валентина Курлова распахнула дверцы маленького навесного шкафчика с отбитым под трафарет красным крестом и стала копаться в упаковках с таблетками.

— Вот, попробуй, это хороший аспирин, помогает от чего угодно. Обычно я его употребляю от похмелья.

Давясь водой, Оксана запила аспирин и еще долго ощущала кисловатый привкус во рту, чувствовала, как немеют десны, деревенеет язык.

— Да ну тебя к черту! — наконец сказала Курлова, увидев, что Оксана ни на что не годна, даже на то, чтобы допить чашку кофе. — Иди и ложись спать. На тебя смотреть страшно.

Оксана послушно поплелась в комнату. Она еле передвигала ноги и, дойдя до кровати, тут же рухнула на нее. Обеспокоенная Валентина присела возле своей подруги и накрыла ее одеялом.

— Что с тобой? Ты можешь сказать?

— Мне страшно, — призналась Оксана.

— Ты боишься чего-то конкретного?

— Нет. Всего — тебя, темноты, дождя за окном. Мне сейчас достаточно показать палец — и я его испугаюсь.

— Я же говорила тебе! Ты нарушила размеренный уклад жизни.

— Ты о чем?

— Тебе не хватает мужчины.

— Но это не делается просто так, по заказу.

— По заказу нельзя влюбиться, — улыбнулась Валентина Курлова, — а переспать можно с кем угодно и когда угодно.

— Ты что, спокойно посмотришь, если я приведу мужчину в твою квартиру?

— На тебя — да. Я буду смотреть спокойно, а на него — не знаю.

— Спокойной ночи, — пробормотала Оксана, поворачиваясь лицом к стене, — извини, но мне кажется, я уже готова заснуть.

— Спокойной ночи, — Валентина поднялась и не закрывая за собой дверь, перешла в другую комнату.