Доверяя до самого горизонта

Всё было так же, как в феврале. Бревенчатые стены, высокий забор, калитка с легко открывавшейся защёлкой, труба на крыше, флюгер в виде трёх несущихся псов. Не было снега, каблуки увязали в клейкой грязи на обочине дороги. Высокая ель – я по-прежнему была не сильна дендрологии, отличить ель от пихты не могла – так же красовалась раскидистыми зелёными ветвями у входа в дом.

Калитка открылась легко, я прошла по мощёной тропинке к крыльцу, потянула за ручку, трясясь от страха, что дверь окажется закрытой. К моему восторгу, через секунду я очутилась в знакомом тамбуре, а ещё через две – в прихожей.

Электричество включать не стала, зарождающийся рассвет попадал в окна, освещая знакомый интерьер. Всё осталось по-прежнему. Огромный стол, раскинувшийся поперёк кухни, деревянная отделка стен, двери и полы из дерева. Кастрюлька в жизнерадостную клеточку на плите, кривобокие ручки на мебели, изображающие зверят. Аромат трав, яблок, сладости ванили, печного отопления, едва ощутимого, резковатого мужского парфюма.

Сердце ухнуло в пятки, заколотилось, как крылья обезумевшей колибри, поднялось к природному расположению, останавливаясь на секунду в животе, а потом подпрыгнуло к горлу, грозя схватить спазмом.

Закрыв глаза, я медленно вдохнула и выдохнула, борясь с волнением. Что бы я ни увидела в то утро – отступать не стала. Не могла подвести Ёжкина – маленького отважного дракончика, который никогда не останавливался перед трудностями, с честью принимал испытания и всегда выходил победителем.

А увидела я Наваху, вскочившего с кровати Кира и с любопытством уставившегося на меня. Сонная Флешка, похожая уже на помпон побольше, перекатилась на подушке, когда вскакивал пёс, недовольно потянулась и снова закрыла глаза, начав мурчать, как тракторёнок.

– Отойди, – велела я сорока или уже пятидесяти килограммам мохнатого энтузиазма, когда они набросились на меня с приветственными поцелуями.

– Отстань! – прикрикнула я, не потому, что была не рада встрече, просто удержать скачущую, подвывающую тушку была не в состоянии, несмотря на то, что мы находились в одной весовой категории.

– Прекрати, – отбивалась я от пушистого оптимиста, норовившего снести меня с ног и зализать до смерти. Хотя бы попытаться. Как не почувствовать себя огромным, пятидесятикилограммовым чупа-чупсом?

– Наваха! – раздался мужской окрик из спальни.

Мы с пушистым приятелем замерли. Я от восторга. Наваха с интересом. Не угостят ли вкусненьким. Нет? Совсем-совсем нет? Тогда не отвлекайте честных и добрых людей!

– Наваха, уймись, тупая скотина! – с самой солнечной, вкусной улыбкой, слаще тирамису и джелатто с моккачино, продолжил Кир.

– Я не скотина, – пробормотала я, делая шаг в спальню. – И не такая уж тупая, – удержать всхлип было сложно.

В носу щипало, на глаза накатывали слёзы, руки тряслись, дыхание нещадно перехватывало. Колени подгибались вовсе не оттого, что весь путь из Москвы в дальний посёлок на краю мироздания я проделала в обуви, колодки которой больше походили на орудие пыток. И расслабить, тем более снять корсет самостоятельно я не могла.

Кир лежал на кровати, в своей обыкновенной позе, закинув одну руку под голову, свернув подушку вдвое. И, кажется, не собирался умирать от травм, несовместимых с жизнью, и от любых других тоже.

– Привет, – Кир улыбнулся ещё один раз, привстал на постели и внимательно оглядел меня.

Удивлённый взгляд скользил от сбившейся причёски до пальцев ног – обувь я сняла в прихожей – и обратно. Отдельно остановился на линии декольте, выглядывающей из-под распахнутого болеро, на талии, подчёркнутой тончайшей вышивкой, на разрезе, прячущемся в струящемся подоле.

– Персиковый оттенок актуален в этом сезоне, – на всякий случай уточнила я. Всё-таки платье мне выбирала Агриппина, не доверять ей в этом вопросе было бы чудовищной ошибкой.

– Слава богу. А я решил, что это медовый. Медовый в наших краях давно не в тренде, – усмехнулся Кир.

Я сделала несколько шагов к кровати, села рядом с ним, не отводя взгляда от всего, что видела. Что было Кириллом Сафроновым. Моим Киром.

– Что ты здесь делаешь? – Кир рывком притянул меня к себе, я вцепилась в широкие плечи, опасаясь дышать. Вдруг всё происходящее мираж и растает от дуновения воздуха.

– Я собиралась приехать завтра, – пробормотала я в его шею, млея от запаха чистого тела, парфюма и сухих трав.

– Хорошо, что приехала, – он не стал уточнять, когда именно. Завтра, сегодня или вчера, мой приезд хорош сам по себе, в любое время.

– Хочешь, стану спонсором «Звезды Хакасии» и твоего лечения? – предложила я.

Опыта в юридических формулировках у меня было немного, наверняка предложение о сотрудничестве прозвучало несерьёзно. Невозможно сосредоточиться, когда тёплые ладони гладят спину, скользят по шее, окончательно разрушают произведение парикмахерского искусства, а губы оставляют лёгкие следы на щеках.

– Спонсор питомнику не помешает, – пробурчал мне в щёку Кир. – А какого лечения? Я чего-то не знаю?

– Как? Вот же, – я вывернулась, не придав значения, что Кир несколько мгновений с силой удерживал меня.