Доверие

Из другого теста сделан директор завода Ульшпергер. Он прошел через горнило серьезнейших испытаний. Только в самом конце романа об этом узнает Рихард Хаген и ощущает глубокую симпатию к этому несгибаемому, последовательному коммунисту, который, несмотря ни на что, твердо верит в правильность избранного им пути. «Вот почему он вдруг замолк, — думал Рихард, шагая вдоль реки… — Несправедливость, ему причиненную, он попросту стряхивает с себя, словно это пустяк, ошибка, случайно его коснувшаяся. Прошлое не мешает ему, не может помешать целиком и полностью быть с нами. Все эти годы он молчал. Правильно ли это было? Да, правильно. Нельзя ему было говорить. Многих это бы вконец сбило с толку. А с Ульшпергером что бы ни случилось, его с толку не собьешь, его доверие ничто подорвать не может». Чувство, которое Ульшпергер питает к своей партии, — это доверие высшего порядка. Оно предполагает глубокое знание жизни и ее теневых сторон. Ульшпергер постиг, что люди еще далеки от совершенства и дела, которые они творят, отнюдь не всегда безупречны. Но слабости, ошибки и преступления отдельных лиц не могут поколебать его веры в святое дело, которому он служит. От него лично и от миллионов таких, как он, зависит сделать так, чтобы правонарушения и ошибки прошлого больше не повторились.

В «Доверии», как и в других своих книгах, Анна Зегерс выдвигает на первый план необходимость чувства общности, солидарности, дружбы людей. Помогая один другому, проявляя внимательность, чуткость и терпимость друг к другу, люди смогут создать ту «дисциплину доверия», о которой говорил В. И. Ленин, и построить наконец жизнь, о которой они мечтали веками. Писательница показывает, какой замечательный эффект дает дружеская помощь, людская отзывчивость даже в самых трудных случаях жизни. Благородной, неназойливой дружбе с русским коммунистом Кожевниковым был обязан Ульшпергер своим освобождением. Он «лишь задним числом узнал, как часто и где ручался за него Кожевников в те времена, когда доверие означало жизнь, а недоверие было равносильно смерти». Однако и в быту, в повседневной, обыденной жизни товарищеское участие сохраняет огромное значение. В «Решении» и в «Доверии» мы видели немало примеров этому. Невнимание к людям, душевную черствость, прикрывающуюся загруженностью по работе, писательница осуждает. В романе не раз звучит своеобразная тема вины по отношению к людям, вины, отягощенной подчас трагическими последствиями. Это сознание вины основывается на высокой требовательности к себе. Ярче всего проявилось оно у Рихарда Хагена после тревожных июньских событий: «Оставаясь один, Рихард мучился своими думами. В конце концов все кончилось хорошо. Но почему до этого дошло? Чем так глубоко были уязвлены наши люди? Подпали под влияние врагов?.. Может быть, я сам виноват? Конечно. Но в чем моя вина? И тут же в глубине его души, еще здесь, на кладбище, тихо, но настойчиво прозвучал ответ: ты был далек от них. Ты мало знал. О жизни этих людей, об их работе».

Аналогичные чувства обуревают Томаса после суда над его бывшими дружками. Этот «маленький Хаген» начинает понимать, что в их падении есть доля и его вины. Заботясь о своем духовном росте, Томас не интересовался судьбой Пими, видя в ней лишь приятельницу для веселого времяпрепровождения.

Чувство вины по отношению к Катарине, которая так трагически погибла еще в конце «Решения», сопровождает Ридля с первых и до последних страниц «Доверия». Косвенная вина за то, что старый кадровый рабочий Янауш попал на удочку провокаторов, ложится на Роберта Лозе: у него так и не нашлось времени поговорить по душам со стариком, который любил с ним откровенничать. Анна Зегерс не приукрашивает своих героев, так же как она не замазывает конфликтов и противоречий, возникающих в ходе социалистического строительства. Эту сознательную линию своего творчества романистка мотивировала в одной из дискуссий следующим образом: «Автору веришь больше, если он описывает не только положительные явления. Ему веришь, когда он изображает что-то положительное, потому что ему верил, когда он изображал и нечто отрицательное». Поэтому стопроцентно положительных героев в романах Анны Зегерс нет, но персонажи в ее книгах способны изменяться к лучшему, морально и политически расти, приближаясь тем самым к героям идеальным.