Доверие

Из окна бентгеймовского дома в сад выглянула Дора Берндт. Она успела увидеть, как выкатывали рояль. И теперь видела прилизанный, совсем не артистичный затылок Дальмана, склонявшийся в благодарность за аплодисменты. Покуда он играл, она на несколько минут забыла о точивших ее заботах. Дальман имел бешеный успех и снова сел за рояль — бисировать. Но эта пьеса понравилась ей куда меньше первой. Взгляд ее не отрывался от зеленого платья бывшей подруги — Хельги. И Бютнеры здесь, думала Дора. Я должна поговорить с ними.

Она равнодушно смотрела, как расходятся гости. Бютнеры тоже покинули сад. Великолепная пара, вспомнилось Доре давно знакомое определение.

Приехав в Хадерсфельд, Дора прошлась по маленькому, но оживленному и почти новому городку. Долгая езда в автобусе ее измучила. Но толчея на улицах, дым, городской шум, все, что обычно утомляет людей, ее даже подбадривали. Ловкая и находчивая, когда дело шло о чем-то очень важном, она добилась доступа на завод, а потом и в контору Эугена Бентгейма. Там ей сказали, что сегодня он дома.

Хотя платье ее было запылено и измято, но слуга Бентгеймов решил, что она по праву настаивает на свидании с молодым хозяином. В окно Дора увидела, что ее визитная карточка лежит на его столе.

Продолжая занимать гостей, Эуген Бентгейм написал несколько строк. Он просит ее немного подождать, если ей не хочется, спустившись в сад, послушать игру Дальмана.

Маленькая молчаливая женщина понравилась ему, когда он был в Шварцвальде у Берндтов. Понравились ее серьезные карие глаза, порой казавшиеся черными. Американец, поехавший вместе с ним, чтобы наедине обменяться несколькими словами с профессором Берндтом, на обратном пути предостерег Эугена: не стоит использовать Берндта на заводе. Старик Бентгейм заставил Уилкокса послать Берндта в Штаты, с тем чтобы он работал в американской фирме. Только сейчас Эугену уяснился замысел, на который он тогда и внимания не обратил. У этой маленькой женщины с глазами, как ягодки, двое детей, и с мужем она, значит, не поехала, сообразил вдруг Эуген. Она ни разу его не побеспокоила. И сейчас, видно, достаточно серьезная причина заставила ее приехать.

Дальман раскланялся, Эуген вскочил и крепко пожал ему руку.

Когда последние гости покинули сад, Эуген перекинулся несколькими словами с оркестрантами. И пригласил их к столу.

Через десять минут он уже восклицал:

— Что ж вы сидите здесь одна, фрау Берндт? Почему не захотели спуститься к нам? Знай я, что вы все еще в Шварцвальде, я бы, разумеется, своевременно прислал вам приглашение!

Он запнулся, так мрачно смотрела на него Дора. Она тотчас же заговорила: ее муж в Монтеррее, она даже не знает, где этот город находится, так же как не знает, почему он там оказался. Поскольку Берндт как-то связан со здешним заводом, она просит Эугена Бентгейма объяснить ей, почему он вдруг согласился работать в этом самом Монтеррее и сколько времени он должен будет там оставаться.

Эуген отвечал, что от нее впервые услышал, где сейчас живет профессор Берндт. Он, конечно же, немедленно наведет справки. Как долго она предполагает пробыть в Хадерсфельде? Кстати сказать, госпожа Берндт ошибается, полагая, что ее муж связан со здешним заводом.

Дора сказала, что съездит на часок к Бютнерам. И если это окажется возможным, сегодня же уедет обратно.

Эуген присовокупил еще несколько учтивых слов. Его предложение переночевать в одной из заводских гостиниц Дора отклонила.

Тон, в каком она ответила на это предложение, заставил Эугена вспомнить о человеке, который сопровождал его в Шварцвальд, хотел наедине поговорить с Берндтом и на обратном пути заметил: «На вашем месте я бы не слишком старался привязать этого Берндта к бентгеймовскому заводу».

Всего каких-нибудь два года назад, услышав такое холодное «нет, благодарю вас», Эуген был бы удивлен, более того, ощутил бы известное любопытство. И наверно бы, спросил, хорошо ли она чувствует себя в Западной Германии, не нуждается ли в чем-нибудь. Но за последние два года он как бы слился с огромным заводом, который должен был унаследовать. Ему даже в голову не приходило, что кто-нибудь может отклонить то, что он предлагал любезно и дружелюбно. В этом бы уже сквозило отрицательное отношение к заводу — а он им так или иначе гордился.

Он знал, что Берндты приехали из восточной зоны. И сейчас вдруг подумал об этом. Ему показалось излишним расспрашивать, о чем вспоминает эта темноглазая женщина с нахмуренными бровями, если она и вспоминала о чем-то, не имевшем ни малейшего касательства к его жизни.

Он точно не знал, здесь ли еще Уилкокс. Вот кто, конечно, в курсе всего, что касается Берндта. И пообещал Доре по возможности быстро раздобыть для нее нужные сведения.

Хельга сняла зеленое платье и надела домашнее, в цветах. Услышав резкий звонок, она сама открыла дверь. И вскрикнула так удивленно, что Вольфганг высунулся посмотреть, что там такое.

— Наконец-то ты к нам приехала! — Хельга осыпала Дору поцелуями. Она даже внимания не обратила на ее странное заявление:

— А я думала, что вас здесь уже нет.