Доверие (СИ)

Сугробы кончаются, давая возможность для манёвра. Алиса перебирает лапками в воздухе, требуя освободить её от захвата. Она сможет, у неё получится бежать быстрее.

«Ну, мама!» — придушенно тявкает Алиса и на мгновение глохнет от грохота, а потом с тихим писком летит навстречу прикрытой снегом земле…

Алиса просыпается рывком, словно в реальности упала, больно ударившись при приземлении. Дышит ртом, боясь утонуть в нахлынувших после сна воспоминаниях, и быстро-быстро моргает.

Этот чёртов сон снится ей каждый год, но обычно приходит зимой, когда землю уже плотно покрывает снег.

Алиса накрывает голову подушкой и сильно, до боли в глазах, зажмуривается.

Прошло столько лет, а она так и не может понять, почему их убили, а её, маленького, глупого лисёнка, пощадили и просто ради забавы не натравили собак. Правда, того что было после, Алиса не помнит. Слишком сильно ударилась о землю, а когда пришла в себя, то была уже в доме. Лежала на тёплой и мягкой подушке, а нос щекотал запах каких-то трав.

Слуха касается щелчок замка и Алиса приподнимается на локтях, убирая подушку в сторону. Оборачивается, садясь на постели и подгребая под себя одеяло, когда шаги слышатся совсем рядом, а в другой части разделённой шкафом комнаты вспыхивает верхний свет.

— Проснулась? — заглядывает в проём тот, кто не только спас её много лет назад, но и продолжает до сих пор заботиться.

— С добрым утром, — чуть хрипло отзывается Алиса, пятернёй зачёсывая растрёпанные после сна волосы назад. В теплом свете лампы за спиной волосы дяди отливают золотом. И Алиса прекрасно знает, что такой эффект даёт обильная седина, выбелившая некогда чёрные волосы.

— У тебя ночью температура поднималась, так что решил не будить, — продолжает он, снова исчезая из зоны видимости. — Не знаю с чем это связано, но перекинься, пожалуйста, на всякий случай. А я пока завтрак приготовлю.

Не отозвавшись, Алиса вслушивается в удаляющиеся шаги и откидывает одеяло лишь после того, как на кухне открывается холодильник и что-то гремит.

«Перекинься» — такое простое и понятное слово.

Сев и опершись ладонями о постель, Алиса сосредотачивается, готовясь испытать не совсем приятные ощущения, однако ничего не происходит. Не изменяет восприятие, не накатывают лёгкая боль и зуд…

Алиса хмурится и, закусив губу, прикрывает глаза. Представляет, как постепенно меняется тело. Мать когда-то учила именно с этого начинать, если что-то не выходит. Но всё тщетно. Внутри медленно, но верно поднимается паника, сжимая свои холодные незримые щупальца. Алиса сглатывает вставший в горле комок и расслабляет руки, позволяя себе упасть на постель. Зажмуривается, подтягивая ноги к груди и обнимая колени, да так и лежит до тех пор, пока дядя не возвращается.

Она слышит, как он проходится костяшками пальцев по боковине шкафа, прежде чем заглянуть, но даже не оборачивается. Так и лежит спиной к выходу, тщетно пытаясь перестроить хотя бы уши или пальцы. Хоть что-то… Но у неё ничего не получается.

— Алииис? Что-то случилось?

— Нет, — отзывается хриплым шёпотом, так и не поднимая головы. Сейчас она снова кажется себе тем маленьким, слабым и беззащитным ребёнком, которым когда-то была.

Чуть прогибается, принимая на себя вес ещё одного тела, матрас, когда дядя садится рядом.

— Алиса?

Лёгшая на плечо ладонь кажется неимоверно горячей, Алиса ещё успевает подумать, что он, вероятно, что-то делал в горячей воде, прежде чем её прорывает:

— Я не могу перекинуться, дядь Вась, — шепчет она и едва слышно всхлипывает.

* * *

Тихо щёлкнув, перестаёт бурлить вскипевший электрический чайник. Алиса сидит на стуле у кухонного подоконника, обнимая колено и положив на него подбородок. Рассеянно смотрит, как дядя не спеша заваривает чай и ставит на стол две кружки. Отвлекается только, когда он подходит почти вплотную и приседает на корточки.

— Давай по порядку, — просит он, заглядывая в лицо. — Когда это началось?

Алиса пожимает плечами. Слёз больше нет, страха тоже. Только глубоко внутри что-тонеприятно царапает.

— Я почти неделю не перекидывалась полностью, — разлепляя спёкшиеся губы, наконец, отзывается она. — Школа, плаванье… Я как-то не задумывалась.

— Было что-то… — он отчего-то сбивается. Поднимается на ноги, потирая колено, и отходит, хромая едва заметно. Алиса хмурится, но ничего не говорит. Только делает зарубку на память: напомнить о лечении. — Что-то незнакомое, непонятное после последнего раза?

— Прививка, на которую ты забыл написать отказ.

— Ты не первый раз её делаешь, Алис, — замечает он, придвигая к себе кружку с чаем и отпивая. — В прошлый раз всё было нормально.

— Я расту, меняюсь… Дядь, не люблю я эти прививки. Понятно, что в какой-то момент мой организм их просто оттолкнёт или вступит в реакцию.