Доверие (СИ)

Он по привычке пытается пожать плечами и тут же теряет высоту. Крылья для таких кульбитов не предназначены.

Так быстро домой не хочется, поэтому он облетает дом по кругу. А на обратном пути зависает напротив соседского окна, вдохновлённый пришедшей в голову идеей. Ведь о реакции Глеба брат тоже беспокоится.

Сколько раз он смотрел на улицу с той стороны и не счесть. Хотя чаще всё-таки это Глеб выглядывал из их окна.

А сейчас всё совсем наоборот. Он не выглядывает, а заглядывает, немного жалея, что по эту сторону растут лишь небольшие деревья. Самое высокое шуршит ветками на этаж ниже.

Спать Глеб ещё не лег, как и не задёрнул окно, так что яркий свет позволяет рассмотреть всё до мельчайших деталей.

Знакомая обстановка единственной, поделённой на неравные части шкафом, комнаты и Глеб у стола с мобильником в руке. Он видит, как хмуро сходятся на переносице брови, прежде чем друг убирает телефон. И, судя по всему, ругается.

Кажется, мать снова на него забила, оставив на ночь одного. А Глеб может ужин уже приготовил. На двоих.

Хочется подлететь поближе, присесть на подоконник, но они с этой стороны настолько неудобные и скользкие, что нереально зацепиться. Да и нельзя ему раскрываться. Хотя так хочется…

Постучаться в стекло клювом, по-совиному щурясь.

«И спросить не вызывали ли Хогвартс-доставку. Ага. Чувак, совы не успеют говорить. Как и ты в этом обличии», — одёргивает он сам себя, нарезая очередной круг мимо окна.

Он смотрит, как Глеб отступает от окна, то ли собираясь выйти из комнаты, то ли направляясь к своему маленькому закутку, куда удалось вместить лишь узкую кровать, да светильник. Однако вот он замирает, даже не дойдя до шкафа, и неожиданно оборачивается.

Забавно мерцает отражённый в чужих глазах свет, заставляя на мгновение задуматься: может он тоже такой? Тогда бы можно было рассказать не таясь.

Но отблеск мелькает и тут же исчезает, разрушая ещё не окрепшую мечту.

«Как будто каждый второй может быть особенным».

А потом Глеб подходит к окну и распахивает его, так что уже и прятаться некогда, да и негде. Разве что на крышу лететь, уподобившись перепуганному воробью.

— А где письмо? — доносится до него голос друга.

«Да иди ты!» — хочется оскалится в усмешке и отозваться, но вместо этого из горла доносится лишь шипение.

Из окна веет теплом и знакомыми запахами. Можно было бы влететь и перекинуться.