Доверься мне

Но вот девушка перестала ощущать чужой вес и резко открыла глаза. Зверь поднялся, и стало понятно: следующее, что он сделает, это перевернёт ее, прижимая лицом к земле и приподнимая вверх таз. От промелькнувшей в уме картинки этой сцены дыхание Эмили стало чаще, но, посмотрев на своего оборотня, она снова ощутила внутри какое-то озорство, которое раньше всегда подавляла.

К удивлению Яна, который уже не сомневался в том, что завоевал свою самку, девушка вдруг отползла от него и поднялась с земли. Он зарычал, предупреждая ее не двигаться, но она продолжала отступать. Зверь сделал шаг вперед, вот только игривый взгляд пары его остановил. Сейчас, рядом с ним, ощущая себя в полной безопасности, она забыла обо всем плохом. Поэтому смогла выпустить на свободу те чувства, что столько времени сдерживала в себе.

Вот Эмили подошла к дереву, провела по стволу рукой и скрылась за ним. Хрустнувшая ветка сказала ей, что зверь сделал еще один шаг. Девушка улыбнулась и не спеша пошла дальше, продвигаясь вглубь леса. Она не убегала, нет. Наоборот, искала место для них. Эмилия слышала за собой шаги, но, несмотря на то что оборотень с легкостью мог ее догнать, он позволял ей действовать по-своему.

Наконец впереди показался толстый ствол древнего дуба, вокруг которого было пустое пространство. Луна ярко освещала эту маленькую полянку среди темных деревьев, что словно завидовали ее вниманию.

Подойдя к дереву, Эмили развернулась, наблюдая за медленным приближением своего огромного зверя. Ее руки поднялись к пуговицам рубашки, но предупреждающий рык остановил ее. Это было его право. Потому что вся она теперь принадлежала ему. Эта власть, пусть еще и не скрепленная узами, ощущалась в каждом движении зверя, в наклоне головы, в обжигающем взгляде. Назад дороги не было.

Он шел к ней, а она просто ждала. Прислонившись к толстому стволу, Эмилия ждала того, с кем ее венчала сама природа. Его движения были грациозными и медленными. Зверь приближался к загнанной им самке. Только этот зверь желал совсем не крови. И его желание вызывало ответный отклик в ее теле. Он остановился перед ней и, слегка зацепив ткань рубашки возле воротника когтем, провел им вниз. Пуговицы, словно жемчуг, посыпались на траву, обнажая кожу. Так как ткань не просвечивала, а грудь, будучи достаточно упругой, не нуждалась в поддержке, бюстгальтера под рубашкой не было. Поэтому оборотню открылся вид на затвердевшие темно-коричневые соски. Руки девушки вцепились в дерево, когда зверь нагнул свою морду к требующим внимания вершинкам и принялся по очереди обводить их языком. Его когти в это время полосовали джинсы девушки. В конце концов Эмили даже не заметила, как они оказались у ее ног, а сама она осталась стоять в одних тонких трусиках.

Вслед за штанами отдельными полосками полетела на землю и рубашка, осуществляя ее мечты о соприкосновении голой кожи и мягкой шерсти. Как и предполагала девушка, это было поистине великолепное ощущение. Дрожь заставила ее слегка выгнуться, опираясь головой на твердый ствол дерева.

Весь ее мир сейчас сосредоточился на горячем языке и острых когтях, которыми, не раня, нежно водили по ее ногам. Тяжелое дыхание в ночной тиши звучало особенно громко. Далекий вой доносился до затуманенного сознания, не принося никакой информационной нагрузки. Ее не волновало ничего, кроме болезненного жара в чреве, сигнализирующего о пике овуляции.

И он знал об этом. Опустившись на колени, он приподнял девушку, придерживая на весу и заставляя закинуть ноги на свои плечи, так чтобы морда оказалась как раз напротив самого центра ее боли. Потом сильно ткнулся в лоно носом, и ткань трусиков впилась в ее плоть. Эта тоненькая преграда не мешала девушке ощущать горячее дыхание зверя, но она мешала ему. Недовольно зарычав, оборотень одним движением разорвал этот последний лоскуток на желанном теле, и она, словно лесная нимфа, светилась в лунном свете.

Холодный ветерок резко контрастировал с ее пылающей кожей. Проворный язык уже добрался до сосредоточия жара, действуя быстро и целенаправленно. Громкие стоны Эмили разнесли вокруг, долетая до чувствительных ушей оборотней и сообщая им об успехе беты в завоевании своей пары.

Но самой Эмили этого было мало. Слишком долго она держала себя на грани, слишком долго мучила свое тело, слишком долго измывалась над этим гордым мужчиной. И сейчас он платил ей той же монетой. Как только наслаждение скручивалось в тугую пружину, он прекращал свои действия, отстраняясь и позволяя ветерку охладить разгорячённую плоть. А через несколько минут снова возобновлял наступление, насилуя своим длинным языком ее разбухший клитор, проникая им вглубь ее лона, поглаживая напряженные стенки.

Это были невыносимые муки. Стоны перешли в крики – наслаждения, разочарования, мольбы и гнева. И вот терпение оборотня подошло к концу, и он, недовольный непокорностью своей самки, отстранился от нее и поднялся. Ноги Эмилии, коснувшись земли, подогнулись, и она бы упала, если бы сильная ладонь не удержала ее на месте.