Доверься мне

Их взгляды встретились, и мужчина пропал. Волк внутри него, не слушая доводы рассудка, сметая все преграды, отбрасывая принципы, на которых еще минуту назад строилась его размеренная жизнь, громко зарычал «Моя!». Его зверь выбрал единственную. Но это было невозможно! И он никак не мог поверить происходящему. Она просто не могла быть его парой!

Перед тем как пригласить ее в стаю, они с Дрэйком разузнали все об Эмилии Райдер и были шокированы той информацией, которую получили. Врач от бога, она переезжала из стаи в стаю и помогла родиться многим щенкам, но, утратив способность оборачиваться, считалась неполноценной, чужой среди своих.

В досье, которое прислали Дрэйку, говорилось о том, что семья Эмилии была зверски убита ликанами, а девочка спаслась чудом. Но это не прошло для нее бесследно. Со временем оборотень, который взял девочку на свое попечение, заметил, что та не обращается, а после она сама призналась ему, что потеряла своего зверя. И данный факт поражал своей невероятностью. Для их расы такое невозможно! Ни одного зафиксированного случая подобного этому за все века! Зверь – это часть их самих. Он является неотделимой частью сущности любого оборотня. А оборотень, потерявший зверя, считается дикостью, нонсенсом, уродом в конце концов.

Ян знал, что, несмотря на полученную информацию, Дрэйк без промедления позвонил Эмилии Райдер. Альфа был готов переступить через все, только бы помочь Мери, матери Яна, давно считая семью беты своей. Переживания в связи с беременностью Мери были у них общими, и ошеломляющий успех доктора Райдер заставил вожака настойчиво просить ее приехать к ним. Наверное, именно то, что он попросил, а не приказал, как поступали (в чем был уверен Ян) другие альфы, подтолкнуло ее согласиться.

И вот уже месяц он сходил с ума от воздержания и злости на себя и на нее. Он знал, что Эмилия красива, но фотография, вложенная в досье, не отражала и сотой доли ее обаяния, не передавала излучаемой ею доброты, в ней не было того звериного магнетизма, который обрушился на него при личной встрече.

Мягкий овал лица, почти невинный, слегка отрешенный взгляд, губы, застывшие в полуулыбке, которая не коснулась глаз.

Светло-каштановые локоны, обрамляющие бледное, кажущееся изможденным лицо, не вызывали желания зарыться в них руками.

Настороженность и отстраненность делали ее неприступной. Да, позже он не раз признавался себе, что женщина на фотографии смогла бы его заинтересовать, если бы не холод, которым веяло от снимка. Он отталкивал, гасил весь мужской интерес, оставлял равнодушным.

Фотография. Мертвая картинка. Разве могла она передать её армат, хмельной запах ванили и мёда? Теплый… Волнующий… От него кровь бурным потоком понеслась по венам, напитывая желанием все его естество. Когда же она сняла свои зеркальные очки, он понял, что окончательно погиб. Печаль, смирение и робкая надежда, таящиеся в зеленых глазах, искорка интереса и брошенный из-под ресниц взгляд вызвали внутри него настоящее безумие. Зверь словно сорвался с цепи, требуя в ту же минуту пометить ее, сделать своей.

Но он, бета, не мог пойти против правил стаи. Боль оттого что не может быть с ней и не может жить без неё, разрывала его на части.

Его волк был в ярости от его бездействия и с легкостью отметал все доводы рассудка. Ян опасался, что зверь станет неуправляемым, что он бесконтрольно обратится и, следуя инстинктам, возьмет Эмми. Звериная природа брала верх, но сила и воля беты укрощали зверя.

Как мантру, он несчетное количество раз повторял себе, что она не может быть его парой. Пытался убедить себя в этом, но уже понимал, что не верит и не хочет верить. Холодный, отстраненный, он вопреки всему старался находиться рядом, касаться её. Его взгляд выхватывал Эмили из толпы, следовал за ней. Стоило какому-либо самцу приблизиться к ней, как его зверь впадал в такое неистовство, что силу его гнева ощущали многие. Ему было больно, когда она стала все больше и больше избегать его. Если он пытался с ней заговорить, девушка уходила от ответа и быстро сбегала в свой коттедж. Ян готов был завыть от безысходности.