Довлатов

К этому времени я был почти у цели. Людская масса уплотнилась. Я был стиснут между оборванцем и железнодорожником. Конец моей шпаги упирался в бедро интеллигента.

Шлиппенбах кричит:

— Не вижу мизансцены! Где конфликт?! Ты должен вызывать антагонизм народных масс!

Очередь насторожилась. Энергичный человек с кинокамерой внушал народу раздражение и беспокойство.

— Извиняюсь, — обратился к Шлиппенбаху железнодорожник, — вас здесь не стояло!

— Нахожусь при исполнении служебных обязанностей, — четко реагировал Шлиппенбах.

— Все при исполнении, — донеслось из толпы.

Недовольство росло. Голоса делались все более агрессивными:

— Ходят тут всякие сатирики, блядь, юмористы…

— Сфотографируют тебя, а потом — на доску…

В смысле — «Они мешают нам жить…»

— Люди, можно сказать, культурно похмеляются, а он нам тюльку гонит…

(Сергей Довлатов, «Чемодан»)

Николай Шлиппенбах:

— Кто вам разрешил съемки на территории сада?

— А кто запретил? — спросил я.

— Кто вы такие? Из телевидения?

— Журналисты. А из-за чего сыр-бор?

— Почему вы не подали предварительной заявки? Вы срываете нам финансовый план.

— Это дело мы мигом можем поправить, — пришел на выручку Боб. — Сразу утроим, удесятерим ваш доход. Пропустите нас во дворец. Его величеству просто необходимо осмотреть свои апартаменты.

Директриса онемела. Или же и впрямь прикидывала в уме прибыль от наплыва посетителей. Аудитория, если можно так назвать перебежавшую сюда очередь, была явно на нашей стороне. Все же разгневанная садоуправительница посоветовала собравшимся вернуться к кассам, так как скоро одна из них закроется на обеденный перерыв. Очередь вняла разумному совету.

(Шлиппенбах Н. …И явил нам Довлатов Петра // «Звезда». 2003. № 5. С. 204)

Энергия толпы рвалась наружу. Но и Шлиппенбах вдруг рассердился:

— Пропили Россию, гады! Совесть потеряли окончательно! Водярой залили глаза, с утра пораньше!..

— Юрка, кончай! Юрка, не будь идиотом, пошли! — уговаривала Шлиппенбаха Галина.

Но тот упирался. И как раз подошла моя очередь. Я достал мятый рубль из перчатки.

Спрашиваю:

— Сколько брать?

Шлиппенбах вдруг сразу успокоился и говорит:

— Мне большую с подогревом. Галке — маленькую.

Галина добавила:

— Я пива не употребляю. Но выпью с удовольствием…

Логики в ее словах было маловато.

Кто-то начал роптать. Оборванец пояснил недовольным:

— Царь стоял, я видел. А этот пидор с фонарем — его дружок. Так что, все законно!

Алкаши с минуту поворчали и затихли.

Шлиппенбах переложил камеру в левую руку. Поднял кружку:

— Выпьем за успех нашей будущей картины! Истинный талант когда-нибудь пробьет себе дорогу.

(Сергей Довлатов, «Чемодан»)

Николай Шлиппенбах:

Я надеялся увидеть свой фильм завершенным.

Увы, тому помешали обстоятельства.

Сначала произошла задержка по техническим причинам. Из-за статуи, которая должна подниматься по лестнице. За эту сложную кропотливую работу согласилась взяться моя знакомая студентка из Мухинского училища Таня Синицына. Я дал ей фотографию статуи-рекордистки.

Чтобы одеть человека в облегающую его форму из папье-маше, необходима такая конструкция, в которой ноги и руки статуи могли бы без излома поверхности свободно сгибаться и разгибаться.