Довлатов

Валерий Георгиевич Попов, писатель

Елена Давидовна Довлатова, вдова Сергея Довлатова

Елена Константиновна Клепикова, писатель

Нина Николаевна Аловерт, фотограф, журналист

Александр Александрович Генис, писатель

Владимир Исаакович Соловьев, писатель

Петр Львович Вайль, писатель

Марк Ильич Серман, кинооператор

Лев Лосев, поэт

Людмила Яковлевна Штерн, писатель

Дмитрий Николаевич Дмитриев, школьный друг Сергея Довлатова

Алексей Юрьевич Герман, кинорежиссер

Евгений Борисович Рейн, поэт

Виктор Александрович Соснора, поэт

Владимир Васильевич Герасимов, историк

Виктор Григорьевич Никифоров, начальник историко-краеведческого отдела Государственного музея А. С. Пушкина «Михайловское»

Алевтина Михайловна Добрыш, подруга Сергея Довлатова

Владимир Иосифович Уфлянд, поэт и художник

Зима к Нью-Йорку подступает осторожно. Еще вчера было душно на остановке сабвея. Позавчера я спускался за газетами в шлепанцах. Три дня назад оставил в ресторане свитер…

А сегодня утром задаю вопрос ближайшим родственникам:

— Где моя вязаная шапка?..

Дома было все иначе. Сначала — дожди. Потом неделя сухих холодных ветров. И вдруг рано утром — пелена белого снега. И снежные шапки на тумбах ограды. И белый узор на чугунных воротах. И улица, напоминающая черно-белый фотоснимок. Нелегко было шагнуть с крыльца в первый зимний день. Я хорошо запомнил ощущение решимости, которое требовалось, чтобы ступить на это белое полотно…

(Сергей Довлатов, из статьи в газете «Новый свет» // «Новый свет», № 5 (93), 21–27 ноября 1981 г. // Довлатов С. Речь без повода… или Колонки редактора. М., 2006. С. 377)

Валерий Попов:

Лишь оказавшись наконец от своего несчастного героя за несколько десятков тысяч миль, писатель Довлатов смог нормально и плодотворно работать. И результаты не замедлили сказаться. Настоящим писателем Довлатов стал, несомненно, только в Америке. Помню потрясение от его книг, пришедших в Ленинград из Нью-Йорка… Вот это да! Такого от писателя Довлатова, которого многие, в том числе и я, путали долгое время с бестолковым его героем, почти никто не ожидал.

Вот оно, оказывается, как надо делать-то! — постепенно доходило до всех нас. Но сделать так же, как Довлатов, поступить так же решительно и жестко, как Довлатов, — то есть бросить своего героя, чтобы спасти его для литературы, — мог только он. Маршрут его оказался «круче», поэтому и поднялся он выше.

Потом еще не раз Довлатову приходилось отматывать от себя те липкие водоросли, которыми опутывал его вечно тонущий герой, появившийся как черт из табакерки и в Нью-Йорке тоже. Несомненно, он был самым лучшим из всего, что изобрел писатель Довлатов, и отказываться от него и переходить на «американский материал», как советовали ему некоторые доброхоты, было бы глупо. Влипание довлатовского героя то в эмигрантскую политику, гораздо более косную и нелепую, чем даже советская, то в провинциальную нью-йоркскую жизнь, гораздо более жалкую, чем ленинградская, — это новый этап, новый том похождений обаятельного довлатовского героя.

(Попов В. Писатель и его герой // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба / Итоги Первой международной конференции «Довлатовские чтения» (Городская культура Петербурга — Нью-Йорка 1970–1990-х годов). СПб., 1999. С. 123)

Елена Довлатова: