Довлатов. Сонный лекарь

Жан Пьер — высокий тощий француз лет сорока, со взглядом коршуна и тёмной шевелюрой — остановился у ларька-обменника. Сунул в лоток мятую купюру в сотню баксов.

Оглядываюсь по сторонам. Странный выбор места! Даже в такой продвинутой стране как Аран есть улочки, куда туристам лучше не соваться. Старые знания в два-три этажа. Много теней и мало света. Местные жители сидят на лавках, пьют кофе и спасаются от наступающей дневной жары.

Накладываю на свои уши «Усиление чувств» — техника с мощным откатом. По слуху тут же бьёт какофония голосов людей, находящихся вокруг. Шум крови от бьющегося сердца, журчание воды в фонтанчике неподалёку…

— … Да, ровно без пяти десять. У полицейских в это время начнётся пересменака. Пусть твои мордовороты уносят всё что смогут, — шепчет Жан Пьер у ларька-обменника. — Делай потом с ними что захочешь. Как и договорились, золото тебе. Я же пригляжу за тем, как всё пройдет.

За два десятка секунду слух перегрузился, на время превратив меня в глухого. Романов по моей морщащейся физиономии понял, что я словил откат. Однако, слежку пока рано прерывать.

Отойдя от ларька обмена, Жан Пьер вальяжной походкой пошёл дальше. Поняв, куда именно повернёт посредник, мы обогнули опасное место. Тому, кто сидит в обменнике, на глаза лучше не попадаться.

Ещё через два жилых квартала посредник зашел в кафе с видом на площадь Аталанты. Шумные туристы снуют по брусчатке. Солнце всходит из-за крыш домов. Ржут ездовые пони, на которых сажают деток дабы «сделать фото». В общем, ещё один летний день в Аране.

Заняв столик на открытой террасе, француз заказал себе чёрный кофе с круассаном. Гербом своим Жаль Поль нигде не светит, как и кольцом-печаткой одарённого. Скорее всего, там и светить-то нечем.

Часы показали девять пятьдесят, когда мы с Романовым подошли к столику Жан Пьера на террасе.

— Месье посредник? — француз вздрогнул при нашем появлении. Сразу пристально уставившись на меня. — Вижу, вы меня узнали. Это даже хорошо! Можем сразу перейти к теме разговора.

С показательной легкостью смотрю на Романова, скидывающего с себя дешёвую накидку. Герб рода на груди у княжича обвит каймой из золотой нити. Знак аристократии! Причём древний род. Простым людям такие знаки отличия носить попросту запрещено.

— Кофе или чай? — спрашиваю на французском. — Сегодня я угощаю.

— Кофе, без сливок, — Романов улыбнулся, принимая правила игры. — А хотя… загляну в меню. Раз уж ты платишь, то я, пожалуй, немного разорю твой кошелёк. Интересно, у них тут есть мидии под трюфельным маслом?

Минуты три мы нагло треплем нервы отчаянно потеющего француза. Чай, кофе. Уточнили у официанта: есть коричневый, а не белый сахар и десерты без глютена. Романов, сохраняя шуточный тон, поясняет Жан Пьеру, что старается его избегать в своей диете.

Посредник в ответ ляпнул что-то невпопад и прокололся, секунды три напряжённо глядя в восточную часть площади Аталанты. Там расположен крупный ювелирный магазин. Найдя взглядом нужное заведение, перевожу взгляд на стремительно бледнеющего Жан Поля.

Он понял, что я понял.

— У вас кофе остывает, месье, — лёгким движением руки пододвигаю замершему французу его кружку. — Хорошее заведение, не правда ли⁈ Тут отовсюду веет запахами свободы.

Бамс! В стороне ювелирного магазина взревела сирена сигнализации. Судя по шуму, витрину и вход перегородила упавшая сверху бронированная решётка. Романов на шум резко обернулся. Уже собирался было вскочить, но моя рука придержала сына князя за плечо. Всё это время мы с бледным французом смотрим друг на друга.

— У нас в Российской Империи, — перехожу на шёпот, глядя на притихшего Жан Пьера. — Есть одна крайне интересная особенность работы со страховыми компаниями. Ювелирные магазины больше всего зарабатывают, когда их кто-то грабит. Вернут потом украденное золото или нет, не важно. Страховая покроет весь ущерб.

— Ч-что вам нужно? — посредник весь напрягся. Нажму чуть сильнее и он тут же бросится в бега.

Переглядываюсь с Романовым, до которого наконец дошло что происходит. Мошенничество со страховыми выплатами на фоне ограбления!

— Как насчёт того, чтобы насладимся кофе… и запахом свободы⁈ — натянув на лицо дежурную улыбку. — Вдруг нам в будущем предстоит вести совместные дела.

— Жизнь — штука сложная, — Романов медленно кивает. — Никогда не знаешь, какие связи пригодятся.

— Во-во! Я тоже так думаю, — киваю и перевожу взгляд на посредника. — А вы как думаете, месье?

— Рука руку моет, — Жан Пьер затравленно сглотнул, сверля нас недовольным взглядом. — Я вас услышал, господа.

…

Когда мы отошли от площади Аталанты, Романова наконец-то прорвало.

— Ахренеть! — сын князя, лучась радостью, схватился за голову. — Ты видел лицо того прощелыги? Он же был готов сдать нам всех своих подельников.