Довод Королей

– Филипп... он должен зимовать в Арции. Войны с Ифраной не будет, нас в этом заверили.

– Кто? – Взгляд Сандера стал жестким.

– Бланкиссима Данута. Церковь против войны. Если бы я открыл перед вами ворота, я был бы проклят во веки веков.

– Вы могли бы сообщить об этом моему брату, – холодно сказал Александр.

– Я... Я поклялся молчать.

– Значит, Жозеф не заплатил вам двадцать тысяч ауров за услуги? Ведь именно во столько вы оценили свое слово?

– Нет, клянусь святой Циалой, я действовал лишь по слову бланкиссимы, Церковь не одобряет кровопролитие.

– Выходит, золото, недавно отчеканенное в южной Чинте и найденное в чаше фонтана, принадлежит не вам? Тем лучше. Тот, кто нашел клад, становится его законным обладателям, за исключением тринадцатой части, которая принадлежит Церкви нашей Единой и Единственной. Что с вами, монсигнор? Вы не знали об этих деньгах, они не ваши, что же вас так опечалило?

– Ты смеешься надо мной, горбун!

– Разве? – Сандер поднял бровь. – Вы сами посмеялись над собой, граф Саброн. Нельзя продаваться сразу всем, можно не только ничего не получить, но и потерять то, что было. Уведите его.

– Вы все равно уйдете, – прошипел владелец Кер-Септима, – мир уже подписан, ты вернешь мне все до последнего аура.

– Да ну? А мне кажется, это вам придется занимать деньги на выкуп, впрочем, вашу судьбу решит Его Величество.

Саброн в сопровождении дюжины дарнийцев уныло поплелся к ожидавшей его пегой кобыле, а Александр повернулся к Луи.

– Ты понял, что он плел про капустниц?

– Не совсем, но Клавдий не Жорж и тем паче не Евгений. Если ему предложат золото, он его возьмет, хоть от Антипода, хоть от Усмана. Похоже, Жозеф решил купить мир и на сей раз не скупится.

– Думаю, «пуделя» уже жрут из золотых мисок, – сплюнул Одуэн Гартаж.

– За Жоффруа я бы тоже не поручился. Ну да с падением Кер-Септима им придется заткнуться. Утром мы едем к брату. С трофеями.

2886 год от В.И.

28-й день месяца Лебедя.

Арция. Малве

Миранда Мальвани терпеть не могла Анжелику Фарбье, какое бы имя та ни носила. Сейчас дочка покойного временщика называлась сигнорой Стэнье-Рогге, что лишь усугубляло неприязнь. Миранда прекрасно знала безгубого графа, чьи подвиги, начиная с убийства Рауля и кончая судейством на пресловутом турнире, ничего, кроме отвращения, вызвать не могли. К несчастью, выставить непрошеных гостей (Анжелика заявилась со своим сынком от первого брака) герцогиня не могла. Рогге, извините, Стэнье-Рогге, был приближенным короля, в Арции был мир, и супруге маршала пришлось вежливо, хоть и холодно, отвечать на преувеличенно жаркие приветствия.

Понять, что привело к ней Анжелику и ее похожего на дохлую рыбу отпрыска, труда не составило. Графиня, вежливо расспросив о том, что пишут маршал и его сын и каковы известия из Оргонды, завела разговор о Дариоло. Если бы не боязнь, что ничего не подозревающая Даро спустится вниз из часовни, где она по укоренившейся с детства привычке каждый день подолгу молилась, Миранда бы рассмеялась визитерам в лицо. Слишком уж очевидна была их цель, и слишком уж неприглядным казался тощий Пьер с тонкими слабыми волосиками и бесцветным старообразым лицом. Дочка Фарбье второй год искала ему подходящую супругу, но пока не нашла, ибо требования, предъявляемые по части происхождения, состояния, благонравия и внешности невесты, были слишком высоки. Анжелика, которой первого мужа купил отец, а второй навязался сам в надежде войти в фавор к Агнесе, забывала, что время Фарбье, как и всех Лумэнов, ушло, и ушло навсегда.

Появление в Арции дочери мирийского герцога вызвало в графине нездоровое оживление. Красота и молодость Даро, дружба, которую питал к брату и сестре Кэрна герцог Эстре, и то, что девушка приходилась законной дочерью правящему монарху и имела неплохое приданое, превратили мирийку в лакомую добычу.

Анжелика предприняла несколько безуспешных попыток познакомить сына с Дариоло, но потерпела неудачу из-за бдительности королевы и теперь, пренебрегая всеми приличиями, нагрянула к Миранде. Все это было бы смешно, если б Даро не поднялась в часовню в одном лишь домашнем платьице, не способном скрыть ее положение. Войди она сейчас, мегера от злости, что ее планам не суждено сбыться, ославит девушку на весь Мунт, а заодно и дом Мальвани. Герцогиня предприняла несколько попыток увести гостью в другую комнату, но та словно бы не слышала, расписывая успехи Пьера. Миранде очень хотелось спросить, почему виконт Эмразский остался в Арции и не страдает ли он, судя по цвету его лица, постоянным несварением желудка, что мешает ему исполнить воинский долг, но боялась еще сильнее разъярить старую сплетницу.