Доводы нежных чувств (СИ)

Бьянка хотела было оттолкнуть его, но скорее от неожиданности, чем от возмущения. Через секунду руки, замершие в нерешительном взмахе, опустились на спину мужчины. Она неловко сцепила их и подалась ближе, прижимаясь лицом к его плечу.

— Я люблю тебя, Джон Коул и хочу, чтобы ты всегда был рядом.

Казалось, время остановилось для того, чтобы дать Джону Коулу прочувствовать этот долгожданный момент всем своим существом. Он не сразу поверил в то, что услышал потому, что ждал этого слишком долго и требовалось усвоить полученную информацию. Двое стояли молча, не находя в себе сил оторваться друг от друга. А ведь этого могло и не случиться и Коул со своей дурацкой ревностью мог всё испортить. Тяжелейший груз упал с его плеч и теперь ему хотелось не расставаться ни на мгновение с девушкой, которая, спустя столько лет, наконец ответила ему взаимностью.

— Скажи, — начал он, не выпуская Бьянку, — это потому, что ты теперь боишься расправы Манчини и тебе нужна защита? — в его голосе звучала насмешка.

— Не вздумай портить момент, — процедила Бьянка. — Она отстранилась и подняла на него свой самый невинный взгляд, — хотя, и это тоже. — Заключила девушка.

Джон не сдержался. Он обхватил её за затылок обеими руками и поцеловал её нежные мягкие губы. Прелюдии не было. Поцелуй сразу же углубился, мгновенно доведя обоих до состояния неконтролируемого возбуждения. Джон поднял любимую на руки и через секунду Бьянка уже лежала на том самом диване, где когда-то не случилось того, чего обоим так хотелось. Джон придавливал её своим телом, блуждая рукой под длинной юбкой голубого платья. Бьянка обвивала его руками за шею и не давала возможности оторваться от поцелуя. В момент, когда пряжка ремня его брюк звякнула, а подол платья девушки задрался до пояса, комнату озарил пронзительный крик:

— Дядя Джон! Бьянка! Ух ты! А во что вы играете? Можно с вами? — юная Софи уже неслась к дивану со всех ног. Любовники в ужасе переглянулись, осознавая неизбежность происходящего. Джон подскочил с дивана, застёгивая на ходу брюки. Бьянка встала рядом с ним, оправляя платье. Для тех, кто мог знать, что с ними происходило несколько минут назад, эти двое выглядели счастливыми, но для миссис Гарди — гувернантки юной Софи — картина виделась иначе. Женщина оставалась в дверях. Она держалась за косяк, чтобы не потерять равновесие и переводила гневный взгляд с одного участника открывшегося её взору безобразия на другого. Софи в это время уже успела подбежать к ним и обнимала Бьянку, по которой соскучилась в эти дни. Та неловко поглаживала девочку по голове, краснея от стыда. Коул приобнял её за плечо, выдерживая пренебрежительный взгляд гувернантки. Даже в такой щекотливой ситуации он подавлял противника твёрдой самоуверенностью.

— Это было последней каплей, мистер Коул, — злобно прошипела дама. — Я не могу учить приличиям девочку в доме, где творится разврат. С меня хватит. Как только мы вернёмся, я немедленно подам вам заявление об уходе, — она развернулась на месте, как заправский солдат и скрылась в темноте коридора.

Бьянка так и продолжала стоять, виновато глядя ей вслед и думая о том, как же так вышло, что они не подумали закрыть дверь. Софи продолжала прижиматься к ней с одной стороны, Коул обнимал с другой и внезапно Бьянка ощутила, что счастлива и больше ей ничего не нужно в этой жизни. Она нервно усмехнулась своим мыслям и уткнулась в плечо Джона.

— Ладно тебе, — он ласково погладил девушку по голове. — Я всё равно собирался её уволить.

Джон отменил дела и весь оставшийся вечер вместе с Бьянкой и Софи праздно гулял по городу. Мужчина поймал себя на мысли, что впервые в жизни делал что-то, что не имело цели и не являлось частью какого-нибудь плана. Они просто бродили по улицам, заходили в кафе и парки, смеялись и свободно разговаривали о прошлом и будущем, о важном и не очень. Они радовались, предвкушая новую жизнь, которая ждала их впереди. Софи держала за руки мужчину и женщину, идущих рядом с ней и впервые за долгое время ощущала себя внутри крепкой и любящей семьи. Неожиданно в миг приятного воодушевления она вспомнила маму и загрустила. Джон взял её на руки, присел вместе с ней на лавочку в парке, усадил девочку себе на колени и поцеловал в светлую макушку. Бьянка опустилась рядом и прижалась к ним. По щекам Софи текли слёзы, но это не были слёзы скорби, как в те дни, когда юное сердце не желало мириться с потерей или когда Эмилия отчитывала её без причин. Она обнимала Джона и стискивала тонкими пальчиками руку Бьянки, боясь отпустить их хотя бы ни на миг, чтобы это долгожданное для многих единение душ не рассеялось в воздухе. Все трое знали, что их мир теперь изменится и грустили, прощаясь с прошлым, которое они в тот вечер наконец приняли и отпустили с благодарностью за всё.