Доза для тигра

– Получается, что вольер у вас тут – самое уязвимое место? И когда на Антона напали, отсюда проникли, и с ящиками этими та же история. Может, надо как-то понадежнее здесь загородку сделать? А то ведь так и будут лазить.

– Какую загородку делать – это не моя забота. Моя забота – охранять. А загородки и постройки всякие – это пускай у начальства голова болит. Ладно, начальник, пойдем в комнаты. А то вечерами холодать стало, у меня радикулит обостряется. Пойдем в тепло.

Дядя Федя поднялся с ящика и направился к занавешенному холстиной входу. Гуров пошел следом за ним.

Новость об очередной попытке «ограбления» как нельзя лучше подтверждала предположение о том, что бандиты готовы сделать все возможное и невозможное для того, чтобы найти свой потерянный товар еще до того, как цирк отбудет из Волгограда.

– Ах ты, чтоб тебя! – вдруг с досадой воскликнул дядя Федя, отвлекая его от раздумий. – Понаставили тут… И так развернуться негде, так нет, нужно еще ящик этот поставить. Стоял он себе и стоял на улице, так нет же, нужно внутрь затащить, да еще в самый тесный проход всунуть!

– А что здесь? – спросил Лев.

– Да ничего здесь, – с досадой откликнулся дядя Федя. – Глупость, песок простой. Был бы он тут кому нужен. Когда мы в Самаре-то гостили, вся эта «артиллерия» у нас на улице располагалась, вот как раз за вольером. А как сюда приехали, Чапай и говорит: надо ящик внутри поставить, вдруг пожар. Что ж, на улицу тогда, что ли, бежать? Пока, мол, будешь бегать, все сгорит. А чего он там затушит этим песком? Если пожар, его огнетушителем тушить нужно. Там видал, какая струя? Разом любой огонь потушит. А песком этим до вечера будешь засыпать. Без толку. Глупость просто. И для людей неудобство. Видишь, какой проход узкий? И без ящика этого развернуться негде, а он еще и его сюда всунул. Кому он нужен, этот песок? Зазря только по всем дорогам его за собой таскаем. Никому он не нужен тут, всем только мешает. Это еще Антоха иногда брал, зверям насыпал, если опилок не хватало. А больше никому он и не нужен был никогда. Глупость, вот и весь сказ.

Раздосадованный производственной травмой дядя Федя свернул из основного коридора в прилегающий и скрылся в глубинах подсобных помещений, а Гуров продвинулся поближе к кулисе, чтобы, улучив подходящий момент, вернуться на свое место в зрительном зале.

Дождавшись перерыва между номерами, когда на манеж ринулись униформисты, чтобы сменить декорации, он затесался в эту дружную толпу и устроился в «забронированном» Сорокиным кресле.

Разговор с дядей Федей занял немало времени, и представление уже подходило к концу. Посмотрев выступление акробатов и номер дрессировщицы, выступавшей с болонками, Лев понял, что следующий номер – финальный и вскоре он сможет, наконец, пообщаться с Крабовским.

Когда инспектор манежа, взмокший от напряжения и усталости, проговорил финальное: «До новых встреч, дорогие друзья!» – Гуров, стараясь не привлекать внимания, поднялся с места и снова прошел за кулису.

Следуя за Чапаем, от утомления, кажется, не замечавшим ничего вокруг, он дошел до небольшого помещения, в котором нетрудно было узнать гримерную. Помещение не закрывалось, а было лишь занавешено портьерой. Широким жестом отодвинув ее, Крабовский вошел внутрь и упал в кресло.

– Тяжелый день? – входя за ним следом, сочувственно спросил Лев.

– А? Что? – рассеянно оглядываясь, переспросил инспектор.

– Я говорю, сегодня у вас, кажется, тяжелый день, и мне неловко беспокоить, но дело не требует отлагательств. Вы сказали, что после представления сможете поговорить со мной. Помните?

– Ах да, – устало взглянув на Гурова, произнес Крабовский. – Да, конечно, я помню. Вы сказали, что у вас есть какие-то вопросы. Что ж, задавайте. Хотя не знаю, чем еще я могу вам помочь. Все, что знал, я рассказал еще тогда, в Самаре.

– Но, если не ошибаюсь, с того времени произошли некоторые новые события. Например, ограбление вагончика, в котором проживал Антон Ирмелин.

– Ах, это. Да, но… В сущности, там ведь не было никакого ограбления. Так, мелкое хулиганство. Кто-то залез в трейлер и устроил там беспорядок. Разбросали вещи, перевернули мебель. Даже пытались обшивку стен вскрыть, представляете? Вздор какой-то! Что они надеялись там найти? Ясно, что ничего. Обычное хулиганство.

– Да, наверное, – проговорил Гуров, имевший свою версию по поводу того, что могли искать за обшивкой стен. – А что вы думаете о попытке ограбления здесь, в Волгограде? Это тоже было обычным хулиганством? Или здесь преследовались какие-то иные цели?

– А вы и об этом знаете? – удивленно взглянул на него Крабовский.

– Знать такие вещи – моя профессия.

– Да, разумеется. Насчет второго ограбления мне трудно делать предположения. В сущности, это даже ограблением назвать нельзя. Ничего ведь не унесли.

– Но в цирк все-таки проникли, – напомнил Лев. – Кстати, у вас часто бывает подобное? Я имею в виду, что в цирк проникают посторонние. Грабители или просто хулиганы. Часто вы с этим сталкиваетесь?

Крабовский ответил не сразу. С минуту он напряженно думал, потом сказал: