Дождь

Дом, работа - это всё что ему надо было для жизни. Большее его не интересовало. Он просто работал, получал деньги, не бог весть какие, но жить можно было. Вдали от города, в лесу, где ни когда, ни кого не бывает. День за днём однообразная и спокойная жизнь, в которой нет тревог. Здесь не надо думать, о чём-либо. Он и не думал ни о чём. Он ни когда не думал, ни о чём. Ему это не надо было. Его все звали Лом, ни кто уже и не помнил, почему именно так, да, ни кто и не старался узнать. То что и имя его не знали или давно уже забыли не было чьей-то бредовой идеей, мало кто задумывается о судьбе другого, а тем более, такого как Лом. Лом он и был для всех Лом. екоторые особо безразличные стали и прозвище забывать. о кого это могло волновать, даже самого Лома это не волновало. Да его вообще ни чего не волновало. Он просто рыл могилы на местном кладбище по утрам, получал деньги без лишних слов и уходил домой. и кто не пытался надменно говорить с ним, вообще с ним не пытались говорить, или подшутить, как обычно делают с отчуждёнными. Чего говорить, его не то, что побаивались, при виде Лома у многих начинались "волосы шевелится" на затылке. Может и говорили, что дебилов не боятся, но по истине их просто съедал страх. Лом жил спокойно, без эмоций и волнующих сердец раздумий. о он просто не думал, ни о чём, все, что он ни делал, было давно отточено временем. Мозг Лома уже, какой год не был намеренно утруждён. И ему не нравилось когда ему приходилось думать из-за кого-то. Обычно тот кто пытался побеспокоить Лома заканчивал в реанимации, наученные практикой люди год пятый не приставали к нему. Да и по истечении такого срока врятли бы дело заканчивалось реанимацией. Вскоре практика подтвердила, что реанимация не самое страшное место конечного пребывания... В тот день, воскресенье, двум парням вовсе не хотелось умирать, они просто много выпили спиртного. Даже день не располагал к смерти. о, увы, парни перебрали с выпивкой. Первый, старший, он же и авторитет, предложил прогуляться по кладбищу, "Это зацепит за живое по круче всякой наркоты". Решив, что так и будет, второй согласился. Лом сидел дома, просто сидел, как всегда сидел. Близилось время сна. о... но он услышал крики, вопли. Лом продолжал сидеть, будто крики ночью для него каждодневная обыденность. Старший заметил дом, в глуби леса. "Сатанист" так он оценил Лома, "Он слуга дьявола". Оба, ринулись к дому, выкрикивая похвалы творцу зла. Когда вопли стали более ясными, когда казалось что они уже у окна, когда они проникли в мозг, когда Лом подумал... Старший попытался открыть дверь, но та оказалась закрытой. Призывая зло помочь ему вышибить дверь, он ударил ногой в дверь. Дверь осталась на месте, зато взломщика откинуло назад, так что он упал спиной на что-то мягкое. "Чёртова дверь!", попытался встать, но рука соскользнула на какой-то жиже, тёплой и липкой. "Эй, приятель, помоги мне... встать" о приятель ни сказал, ни слова. Кое-как сев, и попытавшись найти приятеля к которому обращался, он заметил что сидит в луже. Зажёг спичку ... Он сидел в крови, а рядом лежало обезглавленное тело его приятеля. Паника, страх охватили пьяного парня. Попытавшись как можно быстрее подняться и убежать, несколько раз падал, поскользнувшись на крови. В очередной раз упав парень хныча, попытался опять встать, но силы покинули его и тут он ощутил чьё-то ещё присутствие. Подняв голову, он увидел Лома, спокойного и невозмутимого, в белом свитере, резиновых сапогах и потёртых джинсах, под освещением окон дома он выглядел ещё более нелепо с лопатой... окровавленной лопатой. "ет, не надо, пожалуйста, не надо...." Лом перехватил лопату и, замахнувшись, отрубил парню голову. Их долго искали, но тщетно. А Лом, обеспокоенный ночным происшествием, бежал, рыдая, в город.

Глава 3.