Дождь

Девушка быстро нарвала целую охапку папоротника, настелив его под нависающими над землей ветвями. Покрутившись вокруг сосны, она обнаружила рядом заросли дикой малины, сорвав большой лист лопуха, стала укладывать на него сочные красные ягоды. Когда набралась целая горка, Тамми, довольно сопя, полезла со сладкой находкой под хвойный домик. Усевшись на мягкую зеленую подстилку, она развязала узелок, который ей дала Маора, выудив оттуда хлеб и несколько ломтей вяленого мяса. Ашхар плотоядно облизнулся, втягивая носом запах еды, а Тамми стала смеяться.

— Ты мой голодный, на, ешь, — сказала она, протягивая зверю толстые куски, — мне и ягод хватит. А когда доберемся домой, наедимся до отвала. Я тебе такие места покажу…

Мясо и хлеб мгновенно исчезли в широкой пасти Тени, а поскольку еды больше не было, зверь положил морду на колени хозяйки и, громко зевнув, закрыл глаза. Тамми доела малину, а потом долго сидела, облокотившись спиной о ствол дерева, запуская пальцы в густую шерсть дремавшего ашхара. Девушка не могла уснуть, ее распирало от радости, а еще она невероятно гордилась собой, ведь ей так легко удалось провести самого темного властелина. Где-то на задворках сознания у нее шевельнулась мысль, что когда муж обнаружит ее пропажу, то, скорее всего, будет искать, а искать он будет повсюду, слишком уж настырный. Но она для себя решила, что в деревню больше не вернется, во-первых, если ее там будут искать, то точно не найдут, а во-вторых, совершенно не хотелось, чтобы из-за нее снова кто-то пострадал. Прикрыв глаза, она мечтала… мечтала, как будет жить с Тенью в пещере у голубого озера, как по утрам они будут плавать в чистой прозрачной воде или ловить рыбу, а по вечером будут разводить костер, жарить пойманную ашхаром дичь и Тамми будет петь… Петь солнцу, ветру, воде, петь жизни — жизни, которую она так любила. Волнение и усталость сделали свое дело, маленькая беглянка, скрутившись в кольце лап Тени, убаюканная его размеренным урчанием, наконец уснула.

Тамми проснулась от странного свечения, пробивавшегося сквозь густые ветви импровизированного шалаша. Стихийница протерла глаза, находясь в недоумении, откуда среди ночи мог возникнуть яркий свет. Тихонько приподнявшись, она осторожно, чтобы не разбудить спящего ашхара, отодвинула в сторону длинную хвойную лапу. Все деревья вокруг мерцали мягким золотистым сиянием, по траве, как поземка, ползла сверкающая серебристая пыль. Воздух вокруг искрился сотнями маленьких ярких огоньков. Как зачарованная, Тамми двинулась навстречу волшебному сиянию. Она стояла в центре поляны, а сверкающий воздух окутывал ее, как коконом, мягким теплым свечением, осыпаясь на голову золотым дождем. Деревья вокруг вдруг ярко вспыхнули, из стволов стали появляться удивительно красивые существа. Гибкие, тонкие, золотокожие, с невероятными, неестественно синими глазами. Руки, лицо, тело, странных визитеров испещрял выпуклый, похожий на затейливую вязь узор. Вместо волос и бровей по их головам скользили волнистые, объемные руны. Они двигались так легко и невесомо, словно не шли, а плыли по воздуху. Одно из существ протянуло Тамми руку. С золотых пальцев поползли призрачные, переливающиеся струйки. Стихийница, услышала в своей голове их голоса и, хотя этого языка она не знала, но почему-то прекрасно понимала, чего хотят от нее золотые духи. Девушка потянула руки к мерцающим ручейкам, принимая в дар древнюю, как этот мир, силу. Лес вокруг озарила яркая вспышка, на ладошке Тамми снова загорелся странный переплетающийся символ, заключенный в круг. Свет мгновенно погас. Стихийница стояла, окутанная мраком ночного леса, потрясенно озираясь вокруг. В этом месте с ней снова и снова происходило что-то непонятное и странное, загадочный темный мир зачем-то делился с ней своей магией. Тамми дотронулась до ствола только что сиявшего дерева, с изумлением понимая, что оно живое, оно говорит с ней, и оно почему-то просит помощи. Она одернула руку, попятившись назад, подальше от пугавшего ее зова. Стало жутко, неуютно и страшно, метнувшись тенью под спасительный полог шалаша, девушка судорожно обхватила обеими руками ашхара, в попытке унять сотрясавшую ее мелкую дрожь. Зверь приоткрыл один глаз, недовольно зарычал, а потом, подмял под себя Тамми, накрывая мощной лохматой лапой. В его объятьях было так тепло и спокойно, что, постепенно успокоившись, она наконец уснула.