Дождь для Данаи (сборник)

Принципиальная спонтанность поведения системы: когда при вроде бы устойчивых условиях ее существования (затянувшееся адамическое блаженство) вдруг происходит внезапное перерождение, а потом задним числом выясняется, что такой бенц, как «обморок свободы» (по словам Киргегарда), содержался в самом благополучии. Поэтому главное в катастрофе – имманентная напряженному равновесию непредсказуемость дальнейшего поведения системы. Далее следует нечто, что можно было бы просторечием назвать «переворачиванием с ног на голову». Возможно геометрическое представление этой ситуации. Лист Мёбиуса – это так называемая вырожденная, не ориентируемая односторонняя поверхность. Поверхность, в каждой точке которой допустимы сразу две противонаправленные нормали, переходящие друг в друга после совершения непрерывного цикла. Больше таких поверхностей в природе нет (с точностью до гомеоморфизма). То есть каждая точка такой поверхности находится в «напряжении» из-за двойственности своей природы: поскольку одновременно принадлежит двум разным поверхностям, которые на деле являются одной. Лист Мёбиуса – это образ, содержащий в себе критически напряженное состояние перед катастрофой и одновременно ее саму – посредством потенциальной совершённости в каждой его точке события Переворачивания.

Прочтение

«Нефть»

Как и положено лучшим образцам сжатости поэтического смысла – в трех первых строчках сразу уйма, если не все.

Этим же – до предела сжатым отражением последующего – предвосхищается сквозной мотив тотальной метафоричности (см., например, геометрически заявляемое кредо принципиальной метонимичности, учитывая, что метонимия – исток метафоры: «ободками вещей в моей жизни запомнилась первая треть»).

Важно и то, что в первой этой строфе – именно три стиха, в то время как во всех остальных по четыре: графическая единственность этой терции – первая отсылка к Данту.

Жизнь моя на середине,

Начать с того, что это более пронзительно, чем у Данта. Прежде всего потому, что первая стопа здесь – дактилическая, позволяющая сразу же взять быка за рога, набрать высоту. И еще потому, что – без предысторий.

А также: попытка просодически быть под стать нелинейной риторике этих первых трех строк: где уже сказано то, что понятно только в конце.

Критичность момента – пик расцвета. Пик, с которого – как следует из дальнейшего и как оно есть у Данта – только пике: чайка за добычей, нырок за жемчужиной тайны; спуск вслед за Вергилием.

Для справок ср.: «Жизнь моя затянулась» у И. Бродского – в «Эклоге четвертой, зимней».

хоть в дату втыкай циркуль.

Здесь же, в первой строке, специфически русскими средствами – в придаточном предложении – с головокружительной одновременностью заявляется Топология I и тема спуска, проникновения.

Мотив взятия в фокус, в средостение внимания Бога, а также – мотив Божественной Сферы Паскаля – «центр которой везде, а окружность – нигде».

Только будучи взятым в предельный фокус Присутствия, которое падает на него, как луч сквозь линзу сферы на щепоть трута, пророк способен воспринять Божественное знание.

В то же время: уверенность в количестве отпущенного срока – вариант пророчества, возможность которого только подчеркивает харизматичность происходящего.

Проникновение в «ядро темноты», геологическое пронзание сути беспамятства – заявляет еще (впрочем, походя) мотив ослепления, который будет позже важен в связи с истоком профетического знания – через слепца-трансвестита Тиресия[51] («самонапрягающееся слепое пятно», провидица и многое другое).

Приняв его за тоннель, ты чувствуешь,
что выложены впритирку
слои молекул,

И тут же – заявленный восходящей интонацией нырок: выход – или вход – найден.

Выход – известно откуда: из-под невыносимого оптико-харизматического зноя Сферы, или – сквозь всепроницающий прожог – в недра.

Но еще не совсем очевидно (только позже: «и я понял, куда я попал»), что выход этот – вход. Так, Иона бежит сначала из-под фокуса Божественного присутствия, не желая связываться с Ниневийскими делами, но побег его вскоре тоже оказывается – входом: в недра морей, в чрево китово, в явленную пустоту, в которой только и остается: взалкать.

Удивительная пристальность зрения – молекулы впритирку – следствие магнификации, blow up’a, вглядывающейся Сферы.

и взлетаешь на ковш под тобой
обернувшихся недр.

И под конец строфы – сообщается все остальное – не то чтобы до конца, но, по крайней мере, – до середины дантовского путешествия, когда, миновав Левиафан, поэт в паре с Вергилием выныривает из воронки и встает вверх ногами в том же самом месте («челом туда, где прежде были ноги»).

Сообщение ничуть не утешительное: теперь постепенно становится ясно, с чем придется иметь дело.

Тем самым заявляется Топология II – Лист Мёбиуса.

Вогнуто-полый «ковш» – первое эхо этой заявки.

И вися на зубце,