Дождь на реке. Избранные стихотворения и миниатюры

Закрыв глаза, чтоб заострились ощущенья,
она касается щеки теплым камнем.
Его это сражает совершенно —
мужчина с меньшим опытом лишился бы чувств,
а ему почти 50, и он лишь чуть пошатнулся,
стон задавило до хныка,
он смятен желаньем,

но ясности хватает признать

в себе полную растерянность чувств
к этой молодой женщине
и что же ему делать — и надо ли вообще.
Побужденья редки непорочные,
но он даже не знает точно,
чем именно хочет быть:

камнем, его теплом, ее щекой,

рекой, океаном или солнцем внутри
той луны, что горит внутри нее, —
всем, ничем или неким сложным сочетанием возможностей,
про которое он знает довольно, чтобы знать, — ускользает.
Но знает, превыше всякого знания,
что вздутый от дождя поток, могучий и неспешный,

движется именно так, как стоит к ней прикасаться,

и ему хочется раскрыть объятия и коснуться ее вот так же,
на плавкой грани между плесом и стремниной,
бурливой каймой, глубокими перекатами,
будто Моцарт прядет млечно-изумрудный шелк,
уловить, обернуть в текучий покой
влажного витка, хромовой искры.

Предварительные и последующие небеса Перевод Шаши Мартыновой

В самый настоящий миг ночи —
он невоспроизводим, утерян —
свету звезд у нас на лицах
было миллион световых лет.
Я менялся.
Ты тоже.
А свет все летел.

Меняемся без выбора,

несвободные от вселенной,
как сходные явления
ее нескончаемой природы,
а также ее сиюсекундные перемещенья,
каждый вздох и удар сердца подчиняются
абсолютно относительной
пространственно-временной полноте
возможностей, заблуждений и рождений,
порядкам и беспорядкам,
свойствам, принципам и таинственным силам —
некоторые неумолимы, как притяжение,
некоторые случайны, как ящерка в супе.

Ты меняешь.

Я тоже.
Я пытался записать историю мгновенья,
чтоб уловить точно,
где именно стало оно песней,
слилось с солнечным светом, что лепит реку,
со светом звезд у нас на лицах,
с огнем под булькающим супом.
Ты нырнула с другого берега
и поплыла ко мне с луной в гортани,
тело скользит под водой,
как тень птицы.
Твоя переправа изменила течение,
река изменилась,
изменив нас с тобой.

Все, что мы знаем, прежним не остается.

Оно рассеивается, как звездный свет в уме;
выцветает в будущем, которое создало:
ничто не утеряно, ничто не обретено, просто длится,
как изменчивое состояние смертной благодати.

Осененная звездами песнь возникла по-над рекой,

летела с тобой в летних сумерках,
босоногая, обласканная остывающим песком,
и ждала, когда в мире проявятся звезды,
а медленная зеленая река собирала наши тени,
покуда мы пели во весь голос,
до мурашек,
и я стал тем, чем ты стала.
Не навсегда, наверное,
но наверняка.