Дождь. Серый Город (СИ)

Было ясно видно, что Медведь не отступит. В своём теперешнем состоянии он был готов отправиться за Шалым хоть в ад, лишь бы отомстить тому за убийство и предательство. А ведь он столько для него сделал, столькому научил. И ведь тот поразительно внешне похож на Олежека. А что теперь об этом говорить...

Мы переглянулись с Лешим и посмотрели вслед спешно удаляющемуся Медведю.

- Нельзя его отпускать одного. Не в таком состоянии. Мало ли на кого он может наткнуться в Сером Городе.

Леший казалось обдумывал мои слова и не спешил с ответом.

- Я пойду с ним. Я жутко устал, зверски хочу спать, но отпустить его одного - не лучшее решение. Что скажешь?

- Эх, не бросать же вас молодых одних. Пропадёте же. Пошли за ним, пока совсем из видимости не пропал.

И мы пошли.

Глава 14

Пробуждение зверя

Шалый пришёл в себя в гнилой луже коллектора. Было темно, но Шалый поразительно ярко видел всё окружение вокруг. Он видел крыс снующих в поисках пищи, различал какие-то надписи сделанные сталкерами на мокрых стенах, поросших грибком, даже какие-то совсем незначительные детали, вроде мелких камешков в углу или щебня. Также остро он ощущал запах ночи - поразительно сладкий, пьянящий, невыносимо чарующий и зовущий. А ещё этот непонятный, но такой приятный слуху звук. Шалый не мог пока различить его, понять что это такое. Несколько позже он поймёт, что это биение сердца, звук текущей по артериям крови. В голове не было ни одной чёткой мысли, только наплыв каких-то образов, каких-то спутанных очертаний. Он совершенно не помнил кто он и что делает в коллекторе.

Шалый попытался встать. Он сразу ощутил небывалую доселе лёгкость во всём теле, словно он и не весил своих прежних восьмидесяти килограмм. Он был жутко голоден, но сейчас ему хотелось вовсе не мяса или хлеба. Ему хотелось чего-то другого.

Он бросил взгляд на небольшую стайку крыс неподалёку, которые ужинали собачьими потрохами. Одним неуловимым движением, не успев даже осознать того, что произошло, он схватил одну из крыс и с жадностью погрузил в беднягу свои, ставшие иголками, зубы. Ему нужна была только её кровь. Едва ощутив на кончике языка капельку этой солёной субстанции, Шалый пришёл в неописуемый восторг. Это было настолько острым наслаждением, что в сравнении с ним секс, адреналин или наркотики казались какой-то несущественной ерундой. Он буквально всем своим организмом ощущал это наслаждение, этот острый кайф. В следующую секунду он вдруг подумал, что ни на что больше в жизни не променяет его, пусть даже под страхом смерти.

Крыса, поначалу слабо пищащая, совсем замолкла и превратилась в серую тряпку. Глаза-бусинки поугасли. Другие её сородичи, почуяв неладное, поспешили скрыться в разломах и щелях в стене. Но Шалый ещё успел поймать двух и выпить у них кровь. Просто лёгкость переросла в какую-то воздушность. Хотелось парить, вдыхать этот пряный аромат ночи, хотелось вновь ощутить на языке этот божественный вкус крови.

Шалый невольно зацепился взглядом за лужу, в которой лежал доселе. Его даже не обескуражило, не поразил сам факт того, что его отражения не было в чуть серебристой от лунного света гнилой воде. В ней отражалась кромка бетонной стены, трещины, мокрицы, привлечённые сыростью, но только не он сам. Там, где он сейчас стоял, была зияющая пустота. Но его сознание отказывалось принять это, как что-то несуразное или невозможное. Он так до конца и не осознавал ещё того, что сделал с крысами и почему ему так понравилось (до жути!) пить их кровь.

Он подошёл к ржавой лестнице ведущей наверх. С потолка коллектора капала вода. Где-то наверху шёл дождь. Шалого тянуло туда, наверх. Он ощущал постоянный голод и ему просто была необходима сейчас новая порция свежей крови. Этими жалкими каплями, что дали ему крысы, он лишь раззадорил аппетит.

Он уже был готов взобраться по лестнице и поставил левую ногу на первую ступень, как вдруг, только теперь, обратил внимание на себя. Ноги стали какими-то тонкими, словно ходули, равно как и руки. Сквозь армейские ботинки чувствовались просившие наружу, и словно не стриженные уже вечность, ногти. В тоже время он почти физически ощущал прилив сил в мышцах. Сердце стало биться как-то по другому. То замирало совсем, то стучало, словно отбойный молоток. Он провёл языком во рту. Зубы превратились в тонкие иглы. Потрогал лицо. Кожа на ощупь была гладкой, словно у младенца. Никакой прошлой щетины.

- Что со мной стало? - промелькнуло в сознание Шалого. - Кто я такой?

Он вроде бы помнил что-то из прошлого. Воспоминания рваными образами лезли в голову, опрокидывали сознание навзничь, чтобы потом раствориться в шуме ночи, в шуме дождя. На секунду перед ним встали глаза зверя - того, кем он теперь стал сам.

- Меня убил кровосос. Я видно умер, но на ад это не похоже. А может быть у каждого из нас есть свой личный ад? Если я стал тем, кто меня убил, то это очень на него смахивает. Даже смерть не принесла мне покоя. Я вновь оказался здесь, в этой сучьей Зоне!

Шалый, разумеется, не умер, но сейчас трезво рассуждать мешали наплывшие разом эмоции.