Дождь Шукры

Меня сразу же провели в гостиную, мебель которой состояла из большого письменного стола, нескольких глубоких кресел и множества книжных шкафов со стеклянными дверцами. В глаза бросились красные с золотом этзелевские издания Жюля Верна. Изображение маяка на верху корешка обложки свидетельствовало, что это были самые первые издания великого фантаста.

— У вас все первые издания Жюля Верна? — не удержался я от вопроса.

— Все, — улыбаясь, ответила хозяйка, — это мой муж собрал полную коллекцию. Он большой поклонник и знаток Жюля Верна. Я иногда поддразниваю его: говорю, что возьму какой-нибудь том и сменяю на новый автомобиль. Некоторые тома первого издания Верна очень дорогие — стоят почти столько же, сколько и автомобиль. Присаживайтесь! Что вы хотите? Виски, мартини, вино, коньяк, пепси-колу, кофе?

— Прекрасный способ испытать молодого человека! — рассмеялся я. — Заодно всегда можно определить, алкоголик он или наркоман. Если можно, чаю!

— Ну, что вы, — обезоруживающе улыбнулась хозяйка. — В наше время мужчин, совсем не употребляющих спиртное, не бывает, а кофе и чай, вы правы, сильные стимуляторы. Знаете, во времена Великой французской революции решили испытать, что быстрее убивает человека: чай или кофе. Двух приговоренных к смерти узников Бастилии стали поить каждый день: одного — четырьмя большими чашками чаю, а другого — четырьмя большими чашками кофе. Тот, кто пил чай, дожил до семидесяти шести лет, а тот, кто пил кофе, — до восьмидесяти двух лет. Врач, наблюдавший за ними и не пивший ни чая, ни кофе, умер в возрасте шестидесяти двух лет…

— Поучительная история, мадам. Но все же, с вашего разрешения, я буду настаивать на чашке чаю. И если можно, липтонский «Эрл Грей». Я люблю привкус бергамотова масла, которое добавляется в этот чай. Сам Эрл Грей, наверное, и не подозревал, что увековечит свое имя, когда вывез этот чай из Китая…

— Что ж, Виктор, в вашем возрасте еще все возможно. Позднее вы поймете, что этот сорт чая действует на сердце. К тому же боюсь, что теперь вместо плодов бергамота применяют химическую эссенцию. Но ваша просьба будет удовлетворена. Мой муж большой знаток сортов чая, и у него на кухне специальный шкаф для хранения разных видов этого напитка. Коллекция весьма обширная, начиная от японского жасминного и кончая индийским шоколадным. Вообще, мой супруг — коллекционер. Коллекционер редких книг, сортов чая, некоторых монет — и других предметов, не очень нужных для хозяйства, но, видимо, необходимых для его души.

Отворилась дверь и вошла Жаклин.

— Здравствуйте все! — широко улыбнулась она. — Мама, как тебе понравился этот молодой человек?

— По-моему, нормальный, — осторожно ответила мадам Иветт.

— Нормальный! Ловлю тебя на слове, мама. Этот нормальный человек имеет вполне нормальные (и серьезные) планы стать твоим нормальным зятем. И лично я отношусь к этим планам вполне нормально. Надеюсь, ты тоже отнесешься ко всему этому нормально?

Это было неожиданным не только для мадам Иветт, но и для меня самого. До сих пор Жаклин никогда не позволяла себе шутить, да и вообще говорить на темы нашего будущего супружества. Моя возможная будущая теща побледнела и испуганно-вопросительно посмотрела в мою сторону. Потом, немного придя в себя, сказала, стараясь выразить ироничность:

— Для нашей дочери относиться с нормальной благосклонностью к молодым людям не является нормальным. Поэтому ее заявление следует рассматривать как не вполне нормальный для нее юмор или… как нормальную любовь. Последнее будет абсолютно ненормальным состоянием нашей дочери.

— Браво, мадам Иветт, — не выдержал я. — Чувствую, в семействе, которое может стать для меня родным, недостаток юмора вряд ли будет ощущаться.

Но тут мадам Иветт больше не выдержала и обняла Жаклин.

— Доченька, это серьезно?

— Ты знаешь, мам, Виктор по-настоящему хороший парень и лучшего зятя тебе не найти. Но главное, пока его не было, я поняла, что уже не могу без него… — И уже обращаясь ко мне: — Надеюсь, Виктор, ты не разлюбил меня, путешествуя по разным далеким странам? А то ведь современные девицы перед свадьбой совсем не спрашивают о согласии у своих будущих мужей.

Мне уже давно все было ясно. Просто опять мне крупно повезло. Я попал в очень хорошую, добрую семью людей, искренне любящих друг друга и скрывающих свои взаимные трогательные чувства за легкой, ставшей уже привычной иронией.

— Милые мои женщины, — обратился я к Жаклин и Иветт. — Не надо больше изощряться в остроумии. Не сочтите мои слова за глупую самонадеянность, мадам Иветт, но думаю, что вы получите зятя с хорошим характером. В вашу дочь я влюбился с первого взгляда и сразу был готов предложить ей руку и сердце, и вы мне понравились также с первого взгляда. И знаете, не будет у нас с вами никаких современных семейных коллизий через двадцать, тридцать, сорок…

— Пятьдесят, шестьдесят, сто лет! — перебила меня Жаклин.

— Ну что ж, поверим этому самонадеянному заявлению на ближайшие двадцать лет, — улыбаясь, сказала мадам Иветт. Испуг в ее глазах, кажется, прошел.