Дождь тигровых орхидей. Госпожа Кофе

И потом очень странные строчки: «Яша, я знаю о своей болезни, как знаю и о том, что с меня – взятки гладки. Меня не посадят за убийство даже двух людей. А потому я решила взять все на себя и пишу тебе все эти письма. Мама не должна расплачиваться за грехи своей дочери, не должна».

Получалось, что Вероника была больна. Причем больна, судя по всем ранее прочитанным мною письмам, на голову. И в то же самое время она довольно-таки практично рассуждает о том, что решила взять вину своей матери на себя.

И тут же: «Жаль, что тебя уже нет в живых и ты не сможешь подтвердить, что ты получил от меня все эти письма-признания. Господи, я не знаю, что происходит, но я сделаю все, чтобы моя мама не пострадала».

Разве Яков умер? Или же Вероника сама все это придумала, чтобы легче перенести разлуку и признать, что ее бросили с двумя детьми? Что обманули?!

Я распечатала эти письма и поехала с ними к Льву Дворкину, родному брату Якова Дворкина. Выяснилось, что все то, что рассказала мне Ирена Васильевна о романе Якова с Вероникой, было чистой правдой и что дети, которых воспитывал Егор, на самом деле были детьми Якова. Я попросила его дать мне координаты Якова, его телефоны, адрес электронной почты, и вот тут-то я и почувствовала его взгляд на своем лице, такой же странный, какой был и у Ирены Васильевны, когда она рассказывала мне эту историю.

– Яша умер. Полгода тому назад. От инсульта. Вы что же, ничего не знали?

Как – умер? И почему же Ирена Васильевна мне ничего не рассказала? И этот ее странный взгляд.

Я показала письма Вероники Якову. Лев Вадимович, заметно нервничая, прочитал их самым внимательнейшим образом, после чего сказал:

– Какая страшная история… И ведь она отлично знала, что Яши нет, знала, а все равно писала ему. Бедная девочка… Только вот это последнее письмо написано словно другим человеком, вы не находите? Как будто эти строки написала сама Елена Ивановна, чтобы мы с вами поняли, что это она убила этих двух несчастных.

Я сказала ему, что согласна с ним, и где-то, быть может, в какой-нибудь другой папке, которую мне не удалось открыть, содержатся все письма Вероники Якову, и что лишь письма, свидетельствующие о том, что Вероника совершила убийство, были вынуты и положены в папку «Письма в Израиль».

– Получается, последнее письмо написала Елена Ивановна, чтобы спасти дочь, а на самом деле все происходило так, как написала сама Вероника. Но мы ее уже отпустили. И она не производит впечатление нездорового человека, хотя ее письма указывают на то, что она психически больна. И это еще мягко сказано. Скажите, Лев Вадимович, когда вы в последний раз видели Веронику?

– Честно говоря, давно. Думаю, дорогая Маргарита, вам лучше встретиться и поговорить обо всем этом с Захаром, нашим общим другом. Тем более что в письмах он довольно часто упоминается. И если окажется, что все то, о чем Вероника написала в своих письмах, правда и что Захар действительно давал ей два миллиона, то убийца – Вероника, как мне ни тяжело это признавать.

– Еще один вопрос, Лев Вадимович.

– Можно просто – Лев.

– Как могло случиться, что в доме мы не обнаружили ни одного отпечатка пальцев Вероники?

– Не знаю. Она же жила там с Яковом, и уж где-нибудь да оставила бы свои отпечатки. Она там жила, – повторил он. – А отпечатки Якова нашли?

– Да.

– И как же вам это удалось?

– Марк встречался с его бывшей женой, Ириной, и та дала ему несколько личных вещей Якова – курительную трубку, старые очки, компьютерную мышку, сломанную, найденную среди старых вещей. Еще в доме мы обнаружили следы неизвестного нам человека, предположительно женщины.

– Так это может быть как раз Ирина, – предположил Лев Вадимович.

– Мы и это проверили. Нет.

Я из машины позвонила маме и попросила ее выяснить, почему Ирена Васильевна скрыла от меня, что Яков Дворкин умер. После этого позвонила Марку, чтобы сказать, что собираюсь навестить Захара Уварова, а заодно расспросила его, как проходит допрос Ступниковой. Он сказал, что не может сейчас говорить, и я поняла: допрос еще не закончился.

Лев Дворкин дал мне номер телефона Захара, я позвонила ему, и мы договорились встретиться у него дома. Мне понравилась эта его открытость, ведь он мог бы назначить мне встречу где-нибудь на нейтральной территории, однако он позвал меня к себе домой.