Дождь тигровых орхидей

Миша проводил ее в спальню, где еще недавно мысленно прощался с Герой, постелил ей постель, укрыл одеялом, а когда убедился в том, что Маша уснула, оделся и вышел из дома.

Он поехал к Гере. Она была одна.

– Где Дождев?

Гера села на диван, прикрыла ноги пледом и очень спокойно ответила, что Дождев только что ушел.

– Я пришел, а тебя нет, как это понимать?

Хорн сел рядом, едва сдерживаясь, чтобы не обнять ее. Что-то случилось с ним за этот вечер, он словно увидел другую Геру, быть может, несколько отдалившуюся от него, но переполненную тайной, делавшей ее еще более притягательной.

– Я должна тебе что-то сказать, Миша, – она подняла на него блестящие зеленые глаза с чернильными каплями расширенных зрачков, и губы ее задрожали, – ты должен выбрать: я или Маша. Я не буду выбрасываться из окна, я еще молода и полна сил, но ведь ты ведешь себя по отношению ко мне еще хуже, чем Вик. Сегодня у меня необычный день, я решилась рассказать Мите правду и расстаться с тобой. Вик – негодяй, и у меня есть доказательства, а что касается тебя, то мне тебя просто жаль. Маша любит Дождева, а он любит ее. Понимаешь, они не такие, как все, но они созданы друг для друга. Ты же сам мне рассказывал, что Маша долгое время жила в изоляции, ей трудно во всем разобраться, а Митя… Митя – художник, и этим все сказано. Не надо им мешать. Я сегодня ждала тебя, приготовила ужин, но потом ты позвонил, и мне стало так плохо, так плохо. Если ты меня простил, то зачем же так мучить, а если нет, то непонятно, зачем было оставлять меня у себя, я же не вещь какая.

Гера замолчала. Она вдруг по взгляду Хорна поняла, что он вернулся к ней навсегда и находится в том блаженном оцепенении, когда в одночасье решается все и начинаешь воспринимать окружающее в ярком теплом свете. Она сейчас купалась в этом тепле до головокружения, до сладостных спазмов в горле. Хорн молча лег рядом с ней и зарылся лицом в пушистый плед, под которым угадывались очертания ее гибкого тела, горячего, упругого и такого родного. Она запустила пальцы в его черные вьющиеся волосы и, нежно поглаживая их, выслушала рассказ о том, как к нему пришла Маша, о его страхах и ревности к Дождеву.

– Надо позвонить Мите и сказать ему, где Маша, а то он совсем потерял голову.

– Доктор Ранк, садитесь тут. Я вам кое-что покажу.

– Что такое?

– Вот! Глядите! Шелковые чулки. Телесного цвета. Разве не прелесть? Да, теперь темно, но завтра. Нет-нет-нет, вы увидите только подъем. Впрочем, вам можно показать и повыше.

– Гм!..

– Что вы так критично смотрите? По-вашему, они не впору?

– Об этом судить не берусь, у меня нет в этом вопросе никакого опыта.

– Фу, как вам не стыдно! Вот вам за это!

Лиза, выслушав, вернее, подслушав этот странный диалог под дверьми квартиры Марты, решила положить ему конец и резко позвонила.

– Мне срочно нужен Митя, он случайно не у вас?

Марта, раскрасневшаяся, в пестром шелковом халатике, ловко сидящем на ее стройной фигурке, пожала плечами, всем своим видом показывая, как ей некогда, и, в нетерпении постукивая каблучком, дала гостье знать, что ей сейчас не до нее. Но Лиза была настойчива.

– Понимаете, его нигде нет, значит, он поехал к вам. Я не слепая, я все знала и знаю, впустите меня. Я только что слышала его голос, вы говорили с ним что-то о шелковых чулках телесного цвета.

Марта покраснела еще больше.

– Лиза, я репетирую Нору.

– Так вы с Масловым, что ли? Господи, простите, я не хотела мешать. Но, Марта, у нас такое случилось!..

– Что-нибудь с Митей?

– Да, он пропал. Мы договорились встретиться с ним в его мастерской, там его ждут Дымов с Руфиновой, уже послали в Салон за рамами, а его нигде нет. Это все Дорошев. Ну да ладно, раз у вас его нет, побегу дальше. Удачи вам, Марта. Вы только про Сережу не забывайте, хорошо? Чтобы я спокойна за него была.

Утром, приехав к Мите, Лиза узнала от Дымова, что он не ночевал дома, а под утро явился с диктофоном, сказал, что Дорошев украл все его картины и теперь будет выставляться в галерее. И ушел. Выслушав магнитофонную запись, Дымов с Ольгой некоторое время были в шоке, но потом срочно вызвали такси и поехали на квартиру к Дорошеву. Они боялись, что опоздают и что Митя что-нибудь с ним сделает. Но Дорошев был один. Мертвецки пьяный, он спал в своей комнате, дверь была распахнута настежь.

– Я чувствовала, что здесь что-то не так. – Ольга, потрясенная известием, хотела одного – как можно скорее найти Дождева и все ему объяснить, а если потребуется – то и извиниться. Было у нее и еще одно желание, но Дорошев был невменяем, поэтому разговор с ним она отложила до следующего раза.

– Вот Анна узнает! – сказала она Дымову.

– А ты думаешь, она ничего не знала?

– Теперь уже не знаю, что и думать. Но где же бедный мальчик?