Дождь в наших сердцах

Я вру. Мне безумно тяжело идти и ехать куда-то после двухчасовой интенсивной тренировки, которая пиздец как изнурила меня и высосала все силы. Но я чувствую себя обязанным помочь ему. Я не могу отказать в помощи. Он ведь нуждается во мне.

Закончив со всеми своими делами, я собрал все свои вещи из шкафчика в раздевалке и спустился на парковку. Холодный воздух приятно расслаблял меня. Снимая с машины сигнализацию, я сажусь за руль. Вибрация телефона напомнила мне о том, что нужно понять, куда мне ехать.

Прочитав сообщение от Николаса, мои губы дрогнули в нервной улыбке. Какое чёткое совпадение. Оказалось, что Николас живёт в том же районе, что и Лаура. Следом друг прислал номер дома и квартиры. Они живут в одном доме. Блядь, что за издевательства судьбы.

Я даже не знал, чего хочу больше: встретить её или не пересечься с ней. Я не мог отрицать того факта, что скучаю по ней. Но я также не хочу навязываться, приставать к ней. Если человек тебя не слышит — не надо говорить громче. Иногда у каждого человека случается такое, что не хочется никого слышать, ни с кем говорить. Хочется просто побыть наедине с самим собой. Я всё это понимаю. Но зачем так грубо обращаться с теми людьми, которые интересуются тобой и хотят помочь?

Мне тяжело её понять. Лаура сильная и в то же время очень морально истощенна. Я видел, как сильно ей было плохо, когда той ночью она делилась всем, что у неё на душе. Я слышал её глухой голос. Я не мог нормально смотреть на то, как громко она плачет мне в шею. Мне так сильно хочется ей помочь, забрать всю её боль, потому что она очень хороший человек. Жаль, что в начале сентября я считал её сукой. Но ненавидеть её долго у меня не получилось. Я продержался не так долго. Невозможно было устоять перед её обаянием.

Я так сильно хочу ей помочь, хочу исцелить её целиком, даже если для этого понадобится куча времени, даже если для этого понадобятся годы! Но я не могу делать это в одиночку. Не могу помогать ей, пока она не сможет полностью открыться мне, перестать избегать. Мне тяжело достучаться до неё, пока она соорудила вокруг себя барьер.

Развеивая непрошенные тяжёлые мысли, я выдыхаю, будто отпуская всю тревогу, и завожу автомобиль. Первым делом мне нужно в магазин и пиццерию. Находясь за рулем, я стараюсь настроить себя на друге, а не на мыслях о девушке, которая не выходит из моей головы.

Я стараюсь делать всё быстро настолько, насколько это возможно. Закинув пиццу и две банки с пивом на задние сиденья, я снова запрыгнул на переднее. Припарковавшись под её домом, я долго не мог найти в себе силы выйти из машины. Теперь я боялся с ней столкнуться. Я безумно этого хотел, но не сейчас. Не сейчас, когда она в таком состоянии. Я буду ждать, пока ей не станет лучше, и только тогда поговорю с ней обо всём. Я попрошу её рассказать мне всё, что тревожит её душу.

Зайдя в подъезд, я поднялся по лестнице на седьмой этаж. Друг открыл не сразу, заставив меня забеспокоиться. Но когда он открыл дверь, я едва сдержал себя, чтобы не сматериться от увиденного. Чёрт возьми. Как же сильно он изменился. Его лицо стало в разы худее, как и он сам. Лицо было таким уставшим, что едва смахивало на живое. Мне было тяжело смотреть на него. Что с людьми делает жизнь?

— Спасибо, что пришел, — его улыбка — единственное, что осталось неизменным. Она всё такая же искренняя и чистая. — Заходи.

Я прошёл внутрь, и парень сразу закрыл за мной дверь, пока я ставил на тумбу, что стояла около входной двери, пакет. Он взял его и отнес на кухню.

— Аарон, ты куришь? Чтобы я знал, доставать сигареты или нет.

— Вообще нет. Мне нельзя.

— Со здоровьем что-то? — он обернулся через плечо на входящего меня.

— Да нет, я просто футболист.

— Спортсмен значит, — хмыкнул друг.

— Ну типа. Не хочу потом быть зависимым от этой херни, — кинув взгляд на пепельницу на его кухонном столе, ответил я.

— Понимаю. Я тоже не хотел. Тоже думал, что я буду таким крутым чуваком, за здоровый образ жизни, — он отчаянно хохотнул. — Но судьба меня немного потрепала.

— Рассказывай, — подтолкнул его я.

Подтянув к себе банку пива и распечатав коробку с пиццей, я принял удобную позу, подпёр ногу к животу, а вторую оставил висеть. Я был готов слушать его хоть до ночи, лишь бы ему стало лучше. Пусть он выплеснет все эмоции.

— Мне изменила девушка.

Фигово.

— Меня бросили родители.

Полный отстой.

— Меня уволили с работы.

Я собираюсь с мыслями. На языке крутятся много вопросов и поддерживающих реплик, однако я пытаюсь выбрать то, что его не добьёт окончательно. Зная себя, я умею ляпнуть настоящее дерьмо.

Николас избавляет меня от потребности что-то сказать и продолжает сам: