Дожить до 120

И точно, права оказалась Наталья Тихоновна, к обеду муженек не обернулся. Уже и Люська приехала со своим кавалером, уже познакомились, поговорили, мол, что да как, уже все за столом, и от вида селедочки с лучком да дымящейся картошечки аппетит у всех разыгрался. Начнем? Чего его ждать? Нет, еще пять минут подождем, Ну, начнем, что ли? Со свиданьицем. Да нет, он вот сейчас подойдет. А время-то уже полпятого. А потом – пять. Все настроение испортил. «Ну, погоди, получишь у меня!..» – уже кипела Наталья Тихоновна. А его все не было. Пойти поискать разве? Куда он мог подеваться, ума не приложу. Пошли искать. Сначала прямиком до речки. И в помине нет. «А Федора не видели?» – спросила у прохлаждавшихся там соседей напротив. Вроде нет, не видели. Пошли через проселочную. А-а, да вот же он! Где? Да во-он та-ам. Видишь – сквозь кусты майка белеет. Неужто заснул, окаянный? Подходим. Да вроде как заснул. Лежит себе безмятежно так, раскинулся. Только во лбу аккуратное темное пятнышко, как у индианок. Тут Наталья Тихоновна прямо рухнула, как подкосили. А кто-то к дому бросился: «Милиция! Помогите!» И как раз навстречу им вишневая «Лада» выскочила. Газанули да и скрылись с глаз. Потом Наталью Тихоновну валокордином отпаивали. Ну, обычная процедура – милиция, понятые. Соседи толпятся, ахают. Детей всех домой загнали – подальше от греха. Может, маньяк какой. Потом сидели в отупении. А тут как назло – лампочка перегорела. И когда Люська зашла в сарай, чтобы поискать запасную, тут же увидела сверток помятый. А в нем доллары. 10 тысяч.

***

История эта началась четыре года назад с телефонного звонка.

– Константин? Здравствуйте. Меня зовут Хаскин, – послышался в трубке глухой и не слишком разборчивый голос. – Мне вас рекомендовали как программиста. Я хотел бы с вами встретиться. Вы свободны сегодня вечером? Если да, дайте ваш адрес.

Я начал было объяснять, как лучше до меня добраться, но голос меня перебил:

– Не беспокойтесь, я найду. Вас устроит часов в восемь?

– Да, конечно…

– Тогда до встречи, – я услышал в трубке короткие гудки отбоя…

Гость пришел ровно минута в минуту. Я провел его на кухню, объяснив, что в комнатах царит невероятный бардак. Чистая правда – мама уже третью неделю была в отъезде. Кухню я кое-как привел в относительный порядок, для чего пришлось помыть гору грязной посуды и смахнуть пыль с кухонных табуреток. Я поставил чайник, и начался наш первый разговор, затянувшийся далеко за полночь. Кроме нас свидетелями его были только рыжие тараканы, порой пробегавшие по стене или осторожно высовывающие усы из-за кухонного шкафа.

***

Первое впечатление, конечно, обманчиво. Но, полагаю, мы оба не испытали особой симпатии, взглянув на своего визави. Что касается меня, то я давно привык к выражению брезгливой жалости, возникающей на лицах незнакомых мне людей во время первого со мной контакта, и иного не жду. Мне 25 лет, и я калека. Или, как принято говорить в наш политкорректный век, испытываю проблемы с передвижением – последствия детского полиомиелита.

Нет, я вовсе не скрюченный монстр, прикованный к коляске. По сравнению с тем же Стивеном Хокингом я просто Усэйн Болт. Не только способен передвигаться самостоятельно, а ковыляю достаточно быстро, особенно по собственной квартире. Правда, при ходьбе моя левая нога загибается внутрь, и, чтобы сохранить равновесие, приходится балансировать руками. Вообще, с координацией движений дела обстоят не слишком хорошо. То же относится и к мимике. Каждая часть лица живет как бы своей независимой жизнью. В результате создается впечатление, что по нему вечно блуждает некое подобие бессмысленной улыбки. Но, пожалуй, самое пугающее в моей внешности – это глаза. Они разъезжаются в разные стороны (из-за того же полиомиелита, а не из-за косоглазия). При любой попытке сконцентрировать взор на каком-нибудь объекте, мой левый зрачок непроизвольно начинает уплывать в сторону и почти исчезает, закатываясь влево и вверх. Зрелище  не для слабонервных. По причине ограниченной подвижности, да и потому, что не хочется лишний раз «пугать» прохожих и слышать улюлюканье мальчишек, я стараюсь как можно реже выходить на улицу. На мой балкон, где я периодически «дышу воздухом», солнце почти не заглядывает. Отсюда – землисто-зеленый цвет лица. Добавьте к этому жидковатые неопределимо белесого оттенка волосы и субтильную – довольно длинную и крайне тощую, с узкими опущенными вниз плечами – фигуру, и вы получите мой точный портрет. Да, я не киногерой, что и говорить.

К чести визитера, при виде меня на его лице ничего не отразилось.