Дожить до вчера. Рейд «попаданцев»

— Хо-хо! — продемонстрировал я искреннюю радость обретенным харчам, но развить тему не удалось: кроме Алика рядом с телегой терлись посторонние: мужичок лет пятидесяти и молодая тетка. Так что пришлось перейти на немецкий, использовав наиболее подходящую фразу из туристического разговорника, очень, на мой взгляд, подошедшей к ситуации:

— Das frühstück ist im preis inbergriffen![8]

Тотен чуть не поперхнулся огурцом, но быстро ответил в том же стиле:

— In userem hotel ist schwedisches buffet![9] — Что, в общем-то, немудрено, поскольку обе эти фразы стояли в разговорнике соседними, а само «пособие тупого толмача» было в его мобилке. И как обучающий материал я выучил его наизусть.

Колхозники, сопровождавшие столь ценный груз, непонимающе хлопали глазами, так что соглядатаями лингвистически подкованного бургомистра их можно было не считать. Но лучше перебдеть, и для дополнительной проверки я подошел вплотную к мужичку:

— Wie heißt du? Zeigen Sie mir bitte Banja?[10]

Дедок в ответ только лупал глазами, но вот тетка, похоже, вычленила главное в моем вопросе:

— Баня? Скоро баня, скоро… Часок подождать надо, топят ее пока, — затараторила она, совершая руками иллюстративные движения: так, на слово «баня» она изобразила, что моет что-то, а на «топят» — словно дрова в печку бросала. При этом похожа она была на родных «челночниц», торгующихся на барахолке в какой-нибудь восточной стране.

Тотен подключился к лицедейству и на ломаном русском переспросил, точно ли час ждать. А может — два? Тетка не моргнув глазом согласилась и со второй цифрой, после чего Алик с важным видом перевел для меня диалог на немецкий — слава богу, не весь.

Буркнув «Gut!», я сунулся в телегу, собираясь стащить какую-нибудь вкусняшку, тем более что Тотен так аппетитно хрустел огурцом, но тут же был оттерт неугомонной селянкой, которая, окатив меня очередным валом трескотни, выдрала у меня корзину с овощами, подхватила вторую — с пирогами и понесла все это богатство к дощатому столу, вкопанному в тени здоровенной липы, росшей рядом со зданием школы.

«Вот ведь реактивная мадама! — искренне восхитился я энергии и бесстрашию тетки. — И совсем не боится, что осерчавший такой бесцеремонностью зольдат может и в дыню прикладом зарядить! Впрочем, приклада у меня с собой нет, пистолет в кабуре, и вообще — внутренняя интеллигентность так и прет! Потому и не боится нисколько…» Я заметил, что Алик жестом показал мне, что надо отойти и переговорить. Проводив грустным взглядом старика, несущего к столу исходящий паром чугунок, я поплелся вслед за другом.

— Ну что там, в местном правлении? — спросил я, когда мы уселись на завалинке у крыльца, прямо под вывеской «Загатьинская средняя школа».

— Все довольно неплохо: немцы здесь крайний раз были больше двух недель назад.

— Вот как? Что же, им и продналог не нужен? — удивился я.

— А это уже Акункин подсуетился — местные сами продукты возят. Раз в неделю грузят две подводы…

— И куда везут?

— К шоссе, до Чечевичей. Говорят, километров тридцать в один конец выходит.

— Понятно. А немецкий он откуда знает?

— Учительствовал.

— Здесь? — я показал на вывеску.

— Нет. Городской. Из Минска.

— Ты и это вызнал?

— Спрашиваешь! Чай, не первый день допросами занимаюсь… — усмехнулся Тотен. — Натаскался уже.

— Домой вернемся — в ЭйчАр[11] переходи, претендентов будешь колоть.

— Лишь бы вернуться, Тошка! Лишь бы вернуться! А там я даже на ресепшене сидеть готов! — отшутился Демин.

— Ты за стойкой в немецкой форме сидеть будешь, или в энкавэдэшной?

— Да хоть голым! — Чувствовалось, что Лешу неслабо «плющит» от одной только мысли, что мы можем и не попасть обратно домой, хотя если вспомнить, что из всей нашей шатии-братии он, пожалуй, самым домоседом был, то ничего удивительного.

— Вернемся, брат! Куда мы денемся! — Надеясь, что голос прозвучал не слишком фальшиво, бодро сказал я в ответ. — Лучше давай про «бугра» местного опять!

— Да мутный он, аж жуть! У меня, признаться, сложилось ощущение, что он того… — и Тотен сделал многозначительную паузу.

— Да говори прямо, а то нам, контуженым, мозги напрягать вредно!

— Ну как тебе сказать… — снова замялся друг. — Короче — он немцам не просто так служить пошел!

— Казачок засланный, что ли?

— Как раз наоборот. Сложилось у меня ощущение, что он нам где-то даже рад.

— «Нам» — это кому?

— Ну, что солдаты немецкие в деревне объявились. Намекнул тоненько, что давно уже предлагал гарнизон в деревеньке разместить.

— Ого! Колхозников, что ли, своих боится?

— Здесь совхоз, а не колхоз! — поправил меня педантичный Алик.

— Один фиг! — отмахнулся я. — Лучше про гарнизон продолжай.

— Не скажи, форма собственности разная, — продолжал настаивать собеседник. — Мне хмырь этот документик интересный показал.

— Что там?

— Инструкция, в которой рекомендовано преобразовать совхоз в сельскохозяйственную коммуну, в которой, кстати, запрещается раздавать совхозное имущество населению.