Дознание Феррари (сборник)

Он двинулся вдоль ограды, обходя слева и старательно ощупывая крепкие тесовые доски. Прошёл метров пятьдесят до угла – все доски приколочены намертво. Направился вдоль следующего пролёта. Тот оказался ещё длиннее, а доски так же прочно пригнаны одна к другой. Опять свернул за угол, и опять доски не поддавались…

А небо вдруг затянуло тучами, и стало совсем темно.

Притаившись на прежнем месте, он с унынием отмечал про себя, как всё новые и новые машины доставляли к воротам «Уюта» радостно-возбуждённых мужчин и женщин. Вернулся и Длинный…

Наконец вокруг улеглась тишина. Она-то и подтолкнула его к очередным действиям. Ещё раньше, обходя ограду, он приметил с тыльной стороны груду строительного мусора: разбитые кирпичи, обрезки арматуры, обломки досок и брёвен… Теперь решил воспользоваться этим хламом, чтобы проникнуть на территорию особняка. Спотыкаясь на кочках и рытвинах, Глазунов осторожно двинулся в обратном направлении. Идти мешали кусты и деревья. Они цеплялись острыми ветками, царапали лицо… В кромешной тьме трудно ориентироваться, и время от времени он прижимался плечом к забору, чтобы не сбиться с пути. Груда мусора должна находиться справа от него и не дальше 25–30 метров. Кусты там редели, деревья отступали…

Он насчитал сорок шагов, прежде чем с трудом увидел то, что нужно. Подтащил к ограде доски. Пару наиболее широких и длинных приставил под углом к ограде, подпёр их для прочности обрубками брёвен и принялся карабкаться вверх. Но ограда была так высока, что он никак не мог забраться, не раз срывался. Всё происходило, как в недавнем сне в автобусе!.. Он весь взмок, пальцы саднили, кое-где на ладонях содралась кожа… И лишь последним усилием, в каком-то отчаянном рывке, ему удалось зацепиться за козырёк ограды, подтянуться и забросить на него отяжелевшее от усталости тело.

С минуту он отдыхал, сидя на козырьке, как всадник на старой кляче. Потом стал осторожно сползать по другую сторону ограды. Второго самодельного трамплина внизу, конечно, не было, и он повис, как куль с песком. Но вскоре одеревеневшие пальцы рук разжались, и он мешком грохнулся оземь. Тотчас где-то злобно залаяла собака.

«А сон-то мой в руку» – с тревогой подумал Глазунов, растирая ушибленное колено.

Он тяжело поднялся, осмотрелся. В темноте смутно угадывались очертания кустов и деревьев, а за ними, далеко-далеко, там, где должен находиться особняк, одиноким светлячком мерцал слабый огонёк.

Глазунов на некоторое время замер, чутко вслушиваясь в замирающий лай собаки. А потом опять стал пробираться. В установившейся тишине он слышал каждый свой шаг. Под ногами мягко пружинила и шуршала опавшая с сосен хвоя. По спине катился холодный пот, в ушах звон, сердце билось так, словно стремилось вырваться наружу.

Он почти добрался до особняка, когда чьи-то грубые руки крепко схватили его за плечо.

«Всё, голубчик, приехали!» – раздался над ухом сиплый голос. Те же руки резко развернули его, в глаза ударил луч фонарика.

– Ба! Да это же наш старый знакомый, – протянул тот же голос, и Глазунов догадался, кому он принадлежит – Длинному.

– А мне-то сказали, что какой-то ханурик вертится у ворот. Спасибо собачке, помогла… Тащите-ка его, ребята, к шефу!

Глазунов попытался вырваться, но получил такой удар под ложечку, что перехватило дыхание. Он переломился от боли и рухнул на жухлый пень.

9

…В этот вечер было дежурство Беса, и он привычно прошёлся по этажам. В холле первого, лениво развалившись в креслах, перемалывали в зубах жвачку парни внутренней охраны, в номерах второго – похотливо посмеивались перезрелые толстобрюхие «жеребчики»-клиенты, повизгивали снятые ими на ночь захмелевшие «девочки». В малом зале, где на столе с чёрными и красными квадратами игрового поля мерно крутилось колесо рулетки, среди гостей бесшумно сновали услужливые официантки с подносами.

Бес перехватил одну из них, блондинку. Взял рюмку с коньяком, махом осушил. К нему мгновенно приблизилась другая девушка, брюнетка. На её подносе красовались бутерброды с чёрной икрой на белых ломтиках масла. Бес поморщился: не переносил сливочное масло.

– Мне бы с сыром.

Брюнетка исчезла.

Он перевёл взгляд на блондинку. Её зеленоватые глаза призывно улыбались, крутые бёдра под чёрной юбкой в обтяжку и полуоткрытые тугие груди, выпирающие из-под тесной белой блузки, невольно притягивали взгляд.

«Хороша девка» – отметил Бес. С этой блондинкой он ещё не был близко знаком, и, облизнув враз пересохшие губы, коротко выдохнул:

– Жду у себя, в двенадцать.

Блондинка кивнула, неторопливо отошла.