Дознание в Риге

– Вы встречались с Рейтаром? – поразился Растегаев.

– Да. За тем и приехал сюда, чтобы рассказать Кнауту.

– Он сейчас на месте преступления. Всех свободных с собой забрал, меня одного оставил на дежурстве.

– Так… Значит, Вовку Рейтара убили. Вот новость! Загорелось сине море…

– Какое море? – не понял надзиратель.

– Это я хотел сине море зажечь и посмотреть, что получится. За вчерашний и сегодняшний день пообщался с двумя мазами, Рейтаром и Ярышкиным. Дай, думаю, пугану их. Что из этого выйдет? И на тебе…

Надворный советник рассказал Сергею Петровичу о своих открытиях. Начал с сообщения городового, а закончил беседой с Ярышкиным. Надзиратель был ошарашен.

– В голове не убирается, Алексей Николаевич. Столько вы нового разузнали. А последнее событие! Какую-то вы струну дернули, важную. Вот Рейтара и прикончили.

– Да, знать бы только какую. Пока не ясно ни черта.

– Что дальше намерены делать, Алексей Николаевич?

– Знакомиться с остальными вашими атаманами: с Дохлым Августом и Цвейбергом. Вон как эти знакомства выстреливают. Может, еще что пальнет…

– Осторожнее с обоими, – предостерег надзиратель. – Опасные, опаснее русских бандитов.

– Что так?

– Дохлый Август – самый решительный из всех темных людей Риги. Замечали, чем кончаются драки на Московском форштадте? Царапинами. Сойдутся шильники, вроде все страшные, громилы из громил. Друг дружку чуть-чуть порежут да и разойдутся водку пить. Детские забавы, а не бой.

– Да, – согласился Лыков. – Это меня удивляет с самого приезда. У нас в Петербурге если портяночник вынул нож, то надо драпать. Он шутить не станет. А у вас в Риге ежедневно кого-то отвозят в больницу с легкими ранениями. Каждый щенок носит в кармане лезвие, а пользоваться им не умеет. Это что, здешняя особенность?

– Так и есть. На Московском форштадте.

– А на Митавском, стало быть, иначе?

– У Августа не забалуешь, – серьезно сказал Сергей Петрович. – Латыши его – народ злой и решительный. Потому и боятся его больше, чем правобережных атаманов. Вы к нему так, с улицы, лучше не подъезжайте. Можете не успеть вынуть свой билет.

– Неужели?

– Уж поверьте. Надо о встрече с ним заранее договариваться, посредника искать.

– Хорошо. А Цвейберг чем опасен?

– Он самый страшный человек в городе.

– Поподробнее, Сергей Петрович. Чем я рискую, встречаясь с ним?

– Если есть у нас «иван», то это Цвейберг. Потому что умный. И уже капитал немалый нажил, может нужных людей покупать. Дохлый Август против него мелкая фигура. Он действует ножом, а немец – рублем. Так много больше зла можно учинить. А если понадобится Цвейбергу нож, то он и его купит.

Слова сыскного надзирателя звучали убедительно. В самом деле, умные негодяи при деньгах опаснее простых гайменников, даже с задатками вождей.

– Спасибо, Сергей Петрович, учту. Подскажите, как мне с «королем» Задвинья встретиться?

– Ох, не вовремя вы затеяли. После смерти Вовки Рейтара… Надо немного обождать. Сейчас все мазы настороже, друг на друга думают. Август ни с кем не станет разговаривать, пока не разберется, что к чему. А уж какая буча поднимется на Московском форштадте!

– Хорошо. А с Цвейбергом?

Растегаев развел руками:

– Не моего масштаба вопрос. Я для Теодора Оттоновича никто. Просто никто.

– Что же мне теперь, отдохнуть с недельку? – раздраженно спросил Алексей. – Туда нельзя, с этим бесполезно…

– Надо железнодорожника искать, – убеждено ответил надзиратель. – Он тут главная личность, он воду замутил. Чей-то приказ, сволочь, выполняет.

– И как же вы его найдете? В лицо парня никто не видел, приметы самые общие. И сколько в Риге железнодорожных рабочих? А вместе со служащими?

Растегаев сник:

– Да, вы правы. Дорожников у нас необычно много, как нигде. А тут еще на двух вагоностроительных заводах есть приемщики, они тоже относятся к Министерству путей сообщения. Испытательные машинисты ихние опять же в черных шинелях… А сам узел! В нем четыре дороги: Риго-Псковская, Риго-Орловская и еще на Больдераа и на Мюльграбен. При каждой собственные мастерские, склады, паровозные депо. Кроме того, есть внутренняя линия, к портовому элеватору. Черт ногу сломит…

– Ладно, – вздохнул питерец. – Давайте, правда, подождем дня три. Пусть море уляжется.

Лыков перестал шляться по форштадтам. Он рассказал все Кнауту и заручился его одобрением. Коллежский асессор убедился, что его оппонент действительно опытный сыщик и может сделать то, что не по силам рижанам. Но при этом питерец сообщает свои открытия и готов сотрудничать. Александр Иванович не то чтобы подобрел, однако начал кое-что открывать взамен и перестал смотреть букой.

Но трех дней отдыха не получилось. Уже через день надворного советника опять озадачили. Ярышкин исчез! Узнав о смерти своего заклятого врага, он почему-то не обрадовался, а наоборот, перепугался. Иван Иваныч срочно лег в городскую больницу на Александровской высоте, в отдельную палату. И ко входу приставил охранника. Пролежал так он лишь сутки, а потом пропал. Охранник отлучился по малой нужде, а когда вернулся, палата была уже пуста. Вещи на месте, следы борьбы отсутствуют. Но больного нет.