Дозор с бульвара Капуцинов

Как ни странно, сквозь окуляр камеры нельзя увидеть Сумрак. Леонид не сумел еще найти тут решения. Если затащить аппарат на первый слой, то он превращался в старинный телескоп на трех ногах. Такого рода фокусы были отлично известны научному отделу. А в обычном мире кинематографист не мог увидеть того, что снимает на первом слое. Даже если поглядеть в окуляр сквозь тень от ресниц. Приходилось вечно прицеливаться «на глазок», потом наводить объектив в нужное место.

Потому Леонид не мог сейчас увидеть, какие токи Силы проходят к глобусу. Зато он смог лицезреть великолепный момент иного свойства.

Один из людей, которых Тома держал вокруг себя в качестве заложников, быстро шагнул к своему пленителю.

А затем с изяществом танцора русского императорского балета сделал молниеносный удар ногой в голову. Пятка его ботинка угодила прямо в висок анархисту.

Месье Тома рухнул, словно пшеничный колос под острым серпом.

А совершивший пируэт столь же быстро вернул ногу на пол, как будто ничего и не случилось. Достал носовой платок из кармана пиджака в клеточку, вытер лоб. На лбу была заметна крупная шишка.

– Слишком долго, мой друг, – мягко упрекнул его Бернар.

– Зато наверняка, – обнажил зубы танцор.

– Кстати, я вас не представил, – спохватился Бернар. – Леон, это Жан-Клод, наш тренер по савату. Так мы называем французский бокс. А это…

– Месье Александрофф, изобретатель из России. – Жан-Клод шагнул навстречу и протянул руку. – Польщен!

Леонид перестал вращать ручку камеры и протянул свою.

– Месье, это я польщен. Жаль, что снимал через Сумрак. Великолепный удар. Правда, не уверен, что камера сумела бы его захватить. Но вы же… человек? Если не ошибаюсь…

– Именно, месье Александрофф! – тот улыбнулся еще шире.

– Наш моралист ожидал атаки от Иного, – прокомментировал Бернар. – И с помощью магии.

– Но ведь он сказал, что его нельзя поразить ни пулей, ни железом, ни тростью… ни кулаком…

– …И ничего не говорил про каблуки из каучука, – добавил Жан-Клод.

– Подобное следует лечить подобным, – воздев указательный палец, изрек Бернар. – Недаром германские Иные говорят, что у таких особый тип ботинок.

– А ведь я вас видел, кажется, – обратился Леонид к Жан-Клоду. – Когда мы только приехали в контору сантинель, вы упражняли кого-то в саду. Только бились на тростях.

– Скорость иногда может больше, чем волшебство, месье, – ответил мастер ноги и трости. – Ваш аппарат тоже просто очень быстро фотографирует, насколько понимаю.

– Как вы достигли такой скорости… без магии? – поинтересовался Александров.

– Меня учила баронская семья Лафонов, – пожал плечами Жан-Клод. – У них эти секреты передаются от отца к сыну. Но у меня есть личные заслуги перед семьей, еще с юности, вот меня и посвятили в это искусство. Тренировка, месье, исключительно тренировка!

– Парижские сантинель нанимают немало людей, – сказал Бернар. – Вам стоило бы перенять этот опыт…

Леонид, кажется, повинуясь рефлексу, как лягушка в опытах профессора Сеченова, вновь закрутил ручку. Он сделал это прежде, чем понял, что случилось.

За спиной Бернара месье Тома снова встал на ноги.

Собеседник Леонида, не поворачивая головы, мгновенно что-то метнул в сторону анархиста. Это выглядело как короткое движение, будто сантинель что-то стряхнул с пальцев. А Жан-Клод вдруг снова оказался стоящим всего лишь на одной ноге. Каблук другой с завидной точностью опять попал в висок супостата, только на этот раз не в левый, а в правый.

Неизвестно все же, что скорей отправило месье Тома на пол – удар саватье или заклинание сантинель. Однако даже Леонид сумел почувствовать: сейчас опоздали и тот, и другой.

Анархист тоже успел стряхнуть нечто с кончиков пальцев.

Внизу раздался крик.

Заклятие Тома не попало в малый глобус, а унеслось за его пределы, во вселенную. Но эта вселенная имела дно, и магический заряд поразил кого-то из его обитателей.

А еще Леониду послышался собачий лай.

– Черт возьми! – выругался Бернар.

Он сосредоточенно делал малозаметные пассы над телом, один за другим, будто паук, трудолюбиво выпускающий свои нити.

– Вот именно, милейший. – Жан-Клод снова вытер пот со лба, украшенного шишкой. – Черт возьми! Что это было? Кто здесь волшебник?

Леонид подумал, что, будь на месте галантного француза московский или петербуржский дозорный, он непременно упомянул бы и матушку Бернара.

– Этот подлец Тома догадался наложить на себя заклятие «эпилог»! – Бернар, не отвлекаясь, продолжал сумеречное плетение.

– Право, великолепное объяснение. Знать бы еще, что это такое! – саркастично заметил Жан-Клод. Потом огляделся. – Может быть, стоит отпустить честных малых вокруг нас. Они до сих пор под чарами этого оглушенного господина. Меня, по счастью, спас амулет.

– «Эпилог» позволяет выполнить последний задуманный шаг, даже если воля мага парализована. Похоже на кинжал, спрятанный в сапоге. Даже я, старый шулер, об этом не подумал, а он – подумал. Ничего, теперь наш друг растратил все козыри… Только почему он ударил не в глобус?