Draco is awaiting (СИ)

Отключить слух ему не удавалось долго, опасно долго. Пока Поттер только громко надрывно стонал, до хруста сжимая зубы, и давился ужасными булькающими звуками, Малфой вполне удачно заставлял себя не замечать этой акустической психической атаки и только крепче сжимал в ледяной ладони волшебную палочку. Но когда аврор, хрипло прокашлявшись, вдруг закричал — Драко успел остановить самого себя уже у самой двери из спасительной каморки. А когда после нескольких вспышек Круциатусов, пробившихся в щели между ступенями, и отвратительных лязгов железа, вывернувших живот Драко наизнанку, Гарри резко оборвал свой крик, замолчал внезапно, на самой высокой ноте, а дом заполнился тихими чужими голосами и сдавленными смешками, сознание Малфоя взорвалось и поспешило отключиться. Несколько секунд он прибывал в спасительном забытьи и лишь поэтому не бросился в атаку, на верную смерть. Самого опасного для своего самообладания, висевшего на волоске, звука Драко уже не слышал: ровно за мгновение до того, как Поттер начал смеяться, сначала чуть слышно, а потом всё громче и надсаднее, он смог невероятным усилием воли и замысловатой смесью лечебных заклятий заблокировать собственный слух...

Отсоединять от реальности клеммы ощущений и восприятия магии Драко, даже если это было бы возможно, не собирался: иначе его сумасшедшая затея по спасению Поттера теряла всякий смысл. Но и переносить рвавшуюся во все стороны клочьями чистейшей боли и смертельного ужаса, метко поражавшую все его нервные центры, магическую энергию растерзанного аврора, вернее, её жалкие остатки, Драко не мог. Он, чтобы не заорать в унисон волнам яростного безумства, накатывавшим с чердака, искусал себе губы до крови, потом впился зубами в ладонь, но, не успокоившись, а только опасно остолбенев от вкуса собственной крови, пошёл на совсем уж крайнюю меру и прижёг волшебной палочкой свою Тёмную метку. Как этот жест отчаяния и последовавший за ним мощный выброс из тела Драко сгустка тёмной энергии и невыносимой боли остался незамеченным Пожирателями? Не иначе, вмешался счастливый малфоевский рок. Чтобы сделать своё ужасное ожидание хоть немного более терпимым и продержаться до тех пор, когда появится малейшая реальная возможность вступить со смертельно опасными противниками в схватку, не обречённую априори на поражение, Драко включил на полную мощность свою и начал шептать непослушными губами разрозненные слова молитв, слышанных в детстве и так опрометчиво забытых... Кого молил о помощи юный маг, раздражённо смахивая с ресниц бесполезные солёные капли? Вселенную, богов, демонов, ангелов, духов предков, сакральных магических покровителей? Самого себя? Любимого, жадно цеплявшегося за жизнь и разум всего в нескольких метрах от него?

*

Драко, стараясь не шуметь, удобнее устроился на полу, попытался расслабить плечи, прислонился затылком к дверце кривобокой тумбочки, закрыл глаза. Он так долго подталкивал наверх, к потолку, на чердак, через дряхлую, местами обвалившуюся штукатурку лестничного перекрытия и клочья паутины, беззвучное мысленное «Гарри, Гарри, Гарри, я тебя люблю», что через какое-то время ему начало казаться, что Поттер чувствует его присутствие, не очень-то верит в него, но пытается, хватаясь за соломинку своей непробиваемой живучестью, принять энергетическую поддержку аманта.

«Мне жаль. Мне так жаль», — голос Гарри в голове Драко почему-то был похож на голос ребёнка, не совсем малыша, а того зеленоглазого растрёпанного мальчишки со шрамом, которого Малфой впервые встретил в магазине мадам Малкин... «Жаль, жаль, жаль», — и снова «жаль», как будто шилом впивалось в виски Драко, заполняло чем-то вязким, густым и муторным, чем-то неправильным и страшным всю его голову.

«Прекрати! Слышишь, Поттер? Не смей! Я тебя не отпускаю! Ты мой! Сейчас и всегда! Только мой! И никто, никто, никто, никакие любовники или любовницы не смогут забрать то, что принадлежит Малфою! Ни страхи, ни сомнения, ни твой пакостный героический характер. Ни... Смерть! И твоё, аврор, мнение по этому поводу меня не интересует!» Драко почти физически почувствовал, что Гарри, морщась от боли, печально улыбнулся окровавленными опухшими губами и, вероятно, расценивая мысленную перепалку с Малфоем, как первые признаки спасительного безумия, кивнул и громко тяжело прохрипел: — Твой...

*