Draco Sinister

— Не-а, он несколько раз крутился в последнее время: когда Лупин беседовал с нами, я четко чувствовал, когда он хотел от нас что-то утаить.

— Правда? — заинтересовался Рон. — Что, например?

— Ну, всяко-разно… когда мы вошли к нему в кабинет, он спрятал Ежедневный Пророк в стол…

Думаю, он не хотел, чтобы я узнал про исчезновение Дементоров…

— Да, он в курсе, что у тебя в некотором роде… аллергия на дементоров…

— Мда… Неужели он подумал, что я такой хрупкий… не могу в это поверить. Думаю, что после всего, что я пережил… я хотел сказать, мы пережили, — поправился Гарри, — Я бы не стоял здесь, если бы не ты… — Гарри был слегка смущен, но старался держаться бодро. — Когда Сириус и Нарцисса поженятся, Малфой станет мне типа братом… ну, номинально… Но на самом деле мой брат — ты. Если бы я мог выбирать, то выбрал бы тебя…

Уши Рона порозовели. «Ну, вообще то, я тоже».

Гарри улыбнулся: «Ну, что — обнимемся?» Рон покачал головой: «Ну, это как-то не по-мужски…

Лучше так…» — и он легонько толкнул Гарри в плечо. «Отлично, — ответил Гарри тем же. — Думаю, нам пора вернуться, пока твоя сестрица не выпотрошила Малфоя вилкой…»

Гарри был не так уж и далек от истины. Как только юноши вышли в сад, Джинни пересекла кухню, уселась в кресло и, скрестив руки на груди, стала с ненавистью смотреть на Малфоя.

Не обращая внимания на ее яростный взгляд, он спокойно разглядывал ее: «А ты изменилась…» — «В лучшую или худшую сторону?» — не в силах сдержать любопытство, неохотно спросила Джинни.

— В лучшую… Ты вроде только вернулась из-за границы? Ездила по обмену?

— Да, — она рассеянно крутила в руках свое блюдце. — А ты ездил?

— Отец пытался продать меня Армянскому колдуну, когда мне было три, это считается?

Джинни нахмурилась, и с недоумением спросила: «Ты пытаешься меня смешить?»

— Если бы я пытался это сделать, — самодовольно заметил Драко, — ты бы валялась на полу от смеха.

— Ты слишком много о себе воображаешь. Бедняжка Малфой.

Глаза Драко вспыхнули. «О, я смотрю, ты еще влюблена в Гарри, — заметил он с сухой злобой. — Бедняжка Джинни…»

Покраснев, Джинни шлепнула блюдце на стол и вскочила. «Неудивительно, что Гермиона предпочла Гарри тебе, — стараясь, чтобы это прозвучало так гадко, как возможно. — Ты отвратителен».

Она вылетела из кухни. Драко посмотрел ей вслед: «Да ладно, что я такого сказал?» — но она была уже вне пределов слышимости.

В этот момент открылась входная дверь и вернулись Рон с Гарри. Рон многозначительно взглянул на опустевшее место, где недавно сидела Джинни: «И где моя сестра?» Выражение лица Драко стало невинным, как у младенца: «Она убежала.»

— И чем же ты ее напугал?

— Да ничем. Она испугалась, что не сможет устоять передо мной.

Рон собирался что-то ответить, но Гарри быстро встрял: «Давайте вернемся к тому, с чего начали.

К Гермионе и тому, где она.»

— Ладно, — хором ответили Рон и Драко. Гарри глубоко вздохнул: «Мы должны посмотреть ее вещи. Может, тогда мы найдем разгадку того, где она может быть? Но… я… не хочу делать этого.

Драко, что ты скажешь насчет того, чтобы залезть в ее вещи без разрешения?»

— О, прекрасно! Опять делаешь меня гадом?

— Не более, чем ты есть.

— Отлично. Тогда я пошел, — и Драко взбежал по лестнице, вошел в комнату Гермионы и захлопнул дверь. Воцарилась тишина.

— Ты думаешь то же, что и я? — спросил Рон.

— Ага! — и они вместе загрохотали по лестнице.

— Малфой! — закричал Гарри, остановившись перед дверью, — ты что-нибудь уже нашел?

— Нет! — откликнулся тот. — Но я читаю ее дневник и примеряю ее вещи!

Вытаращив глаза, Рон распахнул дверь. Драко с сердитым лицом стоял посреди комнаты, скрестив на груди руки. Комната была такой же, как и в то время, когда Гермиона жила в ней. Ее чемодан, нетронутый, лежал на диване.

Гарри не смог удержаться и усмехнулся. «Ты не смог сделать этого!» — хрипло произнес он.

Малфой стал еще сердитее. «Я пытался… я хотел посмотреть ее вещи, но у меня появилось какоето странное чувство в желудке…»

— У нормальных людей это называется «угрызения совести», — не выдержал Рон.

— Ради Бога! — раздался нетерпеливый голос. Это была Джинни. Она осторожно подкралась к двери и пыталась протиснуться между Гарри и Роном. — Давай я сделаю это. Мы обе девушки, и это для ее же блага. Отойди, Малфой, — резко произнесла она, и он, к своему собственному изумлению, шагнул в сторону, дав ей возможность открыть чемодан Гермионы и обыскать его. Ничего в нем не обнаружив, она повернулась к столу, но его ящики были практически пусты. Но под столом обнаружился скомканный кусок пергамента, который Джинни, едва развернув, молча передала Гарри.

Он прочитал его и закусил губу. Это было то самое письмо, которое Гермиона начала писать, но так и не закончила, не решив, как же ей обратиться к Гарри. Все, что там было — это «дорогой Гарри, милый Гарри… Гарри, любовь моя…»

Он поднял глаза и встретился взглядом с Джинни. «Надеюсь, теперь ты не считаешь, что она убежала с Крумом по собственной воле? — спросила она устало. — А, Гарри?»

Он снова взглянул на мятый клочок, потом свернул его и сунул в карман. «А теперь мы поговорим с Крумом…»