Драэкора (ЛП)

Алекс знала — она знала — то, что она делала, было рискованно. Леди Тайн сказала, что в будущем невозможно что-либо изменить, поскольку события уже произошли и, следовательно, произойдут. Но, может быть, просто может быть, был способ, которым Алекс могла оставить след на Эйвене, который каким-то образом смягчил его по отношению к смертным. Даже если он все равно продолжит свою ужасную резню в следующий раз, когда люди посетят его — а она молилась, чтобы это произошло еще через много-много лет — возможно, если она проведет с ним достаточно времени, то сможет посеять семя, которое однажды позволит ей преодолеть его ненависть к смертным и…

Ну, она еще не знала, что в этом есть «и». Все, что она могла сделать, это надеяться, что ее присутствие в прошлом может принести что-то хорошее в будущем. Потому что прямо сейчас все, что у нее было, — это надежда. И этой надежды должно быть достаточно, чтобы она пережила следующие несколько недель.

— Если ты хочешь, — тихо сказал Эйвен, подходя к ней и протягивая руку к ее рукам, — тогда я бы очень этого хотел.

В то время как Алекс предложила оливковую ветвь, она былапсихологически не способна не реагировать на его прикосновение, но ей удалось лишь слегка напрячься, когда его пальцы переплелись с её и слегка сжали.

Именно тогда его брови нахмурились, и он поднял ее левую руку, пока она не оказалась на уровне глаз, где он раскрыл ее ладонь и нахмурился, глядя на ее плоть.

— Во имя света, какая рана могла оставить на тебе такой след?

Алекс отдернула руку, прижав ее к груди в защитном жесте, и быстро отступила.

— Эйлия, — вопросительно прошептал Эйвен, его лицо наполнилось беспокойством, и ирония этого не ускользнула от Алекса.

— Я… Это… Правда, это ничего, — сказала она ему, мысленно крича на себя, чтобы успокоиться. Сердце бешено колотилось только от тихого вопроса о шраме на ее руке, который никто еще не заметил за все время ее пребывания. — Просто неприятный порез, вот и все.

Эйвен выглядел скептически.

— Я видел много ран, нанесенных клинками, но ни одной, которую лэндра не смогла бы залечить.

— Воспитанная смертными, помнишь? — сказала Алекс, пытаясь одарить его странной улыбкой, которая, вероятно, больше походила на гримасу. — Я должна была исцелиться, как одна из них. Никакой лэндры для меня.

Половина из этого была правдой — часть о лэндре. Другая часть была ложью, поскольку рана закрылась почти сразу после того, как Эйвен порезал ее Аэнарой и завершил свой запрещенный ритуал Притязания. Флетчер пытался избавиться от светящегося серебристого шрама, но безрезультатно. То же самое можно было сказать и о входном отверстии на ее спине, где лезвие вошло в тело. Флетчер признался, что гадал, было ли мгновенное заживление обеих ран и оставшихся в результате рубцов следствием меяринской крови Эйвена или, возможно, просто из-за самой Аэнары. По сей день у Алекс не было ответа на этот вопрос, и она смирилась с тем, что это может навсегда остаться загадкой.

— Это имеет смысл, однако, должно быть, это была серьезная травма, раз ты не смогла полностью исцелиться от нее естественным путем, — настаивал Эйвен, внимательно наблюдая за ней.

— Она загноилась, — сказала Алекс, не подумав. По озадаченному взгляду Эйвена она поняла, что, поскольку меярины не могут смертельно заболеть, вполне вероятно, что они также не могут заразиться инфекцией крови. Она быстро добавила: — Я имею в виду, лезвие было пропитано кровью хироя, и мне было очень трудно исцелиться.

Эйвен продолжал вопросительно смотреть на нее, заставляя вспомнить, что у его расы было другое название для рычащих зверей и их парализующей крови. Напрягая память, она вспомнила имя, и Алекс выкрикнула его, возможно, слишком громко:

— Сарнаф! — Она откашлялась и гораздо более спокойным голосом продолжила: — Лезвие было пропитано кровью Сарнафа. Вот почему у меня были такие проблемы с исцелением.

Выражение ужаса на лице Эйвена сказало ей, что ее ложь была достаточно правдоподобной, чтобы объяснить ее шрам, и она почувствовала, что ее тело снова расслабилось… немного.

— Должно быть, это был травмирующий опыт для тебя, — сказал он, его тон показывал, насколько серьезно он это говорил. — Я никогда не слышал о том, чтобы кто-то выжил после заражения крови Сарнафом без того, чтобы ему не провели Менаду дэ Лоранса.

Даже новые способности Алекс к переводу не могли полностью интерпретировать фразу, которую он использовал, поэтому она повторила ее в вопросе.

— Менада дэ Лоранса?

— Требование Жизни, — сказал ей Эйвен, заставив ее тело мгновенно замереть. — Когда-то это была процедура, используемая целителями в самых тяжелых обстоятельствах. Это позволило им связать жизнь другого меярина с собой, позволяя им делиться энергией, почти как связь ваэлианы, которую ты имеешь с твоим драконом.

Все внутри Алекс задрожало от его слов, и по мере того, как он продолжал, становилось только хуже.

— Ритуал был запрещен задолго до моего рождения, в основном из-за побочных эффектов связи, когда кто-то не желает отпускать получателя после того, как его жизнь была спасена.