Драэкора

Широко улыбаясь, Эйвен подошел ближе и активировал Валиспас. Он ничего не сказал, когда они улетали от дворца, и не произнес ни слова, когда они поднялись на вершину Золотых утесов и продолжили путь в Серебряный лес. Только когда они остановились на краю Раэлии, он повернулся к ней, последние лучи солнечного света пробивались сквозь балдахин и падали на его золотую маску, создавая ангельский эффект.

— Ты помнишь это место? — спросил Эйвен.

«Больше, чем ты можешь себе представить», — подумала она, оглядывая лесистый перекресток, но все, что она сказала, было:

— Да.

— Ты помнишь, что ты сказала мне той ночью?

Этого Алекс не помнила, поэтому покачала головой.

— Ты сказала, что никто не может сказать нам, что мы должны чувствовать, — вспоминал он. — Как принц Мейи, я должен был жить своей жизнью в соответствии с набором ценностей. Я возмущался этим, никогда не зная, верю ли я в то, во что верю, потому что я в это верю, или потому, что это то, чего от меня ожидают. Мое несогласие с отцом по поводу смертных было первым случаем, когда я почувствовал что-то достаточно сильное, чтобы усомниться в своей семье и бороться за то, во что я действительно верил. Это было сильное, пьянящее чувство — отстаивать дело, которое я считал справедливым, когда другие стояли рядом со мной.

Он сделал паузу, перевел дыхание и подошел на шаг ближе.

— Прошлой ночью ты заставила меня понять, насколько я был неправ.

Рот Алекс открылся в беззвучном вздохе.

— Я был так полон решимости доказать, что у меня могут быть другие чувства, что у меня могут быть собственные убеждения, что я был ослеплен своей страстью к тому, что считал справедливым. Я бы не стал прислушиваться к доводам разума… ни моего отца, ни Рока, ни даже твоего. Даже когда начал задаваться вопросом, не был ли я наивен, не было ли это тем большим делом, которое я делал, и тогда слишком боялся изменить свою позицию, опасаясь, что мои чувства снова были не моими собственными, а скорее теми, которых от меня ожидали. Но прошлой ночью, Эйлия, ты помогла мне увидеть, что я неправ, и что даже если это не так, все это не имеет значения.

Он протянул руку, прижимая к ее обнаженной щеке, кончики его пальцев едва касались ее маски. Слишком потрясенная его словами, у нее не хватило присутствия духа отстраниться.

— Я не буду тебе лгать, — сказал он. — Мне все еще не нравится идея о том, что мы так много даем смертным, поскольку я действительно считаю их низшими, независимо от параллелей, которые ты так проницательно подчеркнула с нашей зависимостью от драэкорцев. Но теперь я понимаю, что меярины, гораздо более старые и мудрые, чем я, решили поддержать смертных. Те же самые меярины прислушались к моему голосу и голосам моих Мятежников, и теперь я понимаю, что мне пора уступить руководству нашего города и заставить мой гарсет уйти в отставку. Совет решит, что лучше для нашего будущего и будущего смертных. Я не обязан соглашаться с ними — ты помогла мне понять это, — но как гражданин Мейи, я должен уважать их решение. И сейчас больше, чем когда-либо, я согласен с этим.

Пошатнувшись, Алекс повторила:

— Сейчас больше, чем когда-либо?

Улыбка тронула его губы.

— Давай просто скажем, что в последнее время я не был так… предан своему делу, как следовало бы. Что-то гораздо более важное отвлекало меня.

Вот дерьмо, подумала Алекс, заметив многозначительный взгляд в его глазах. Внезапно осознав, насколько близко они стояли, с его рукой, все еще лежащей на ее щеке, она отстранилась, отступив на шаг.

— Эйвен, — сказала она шепотом.

— Эйлия, конечно, ты должна знать, что я чувствую к тебе.

Она протянула руку между ними, но он проигнорировал это и придвинулся ближе, заставив ее снова отодвинуться назад.

— Эйвен, пожалуйста…

— Кажется, все знают, — сказал он, выглядя одновременно удивленным и слегка раздраженным. — Моя мать в восторге. Очевидно, она выбрала тебя для меня в тот момент, когда впервые увидела тебя. Она благодарит звезды с тех пор, как ты появилась.

Алекс подавила желание застонать. Она думала, что Ниида просто так хорошо относится ко всем. Но теперь она задавалась вопросом, насколько их дружба была связана с тем, что королева видела в ней потенциальную невестку.

Это так нехорошо, подумала Алекс, задаваясь вопросом, как она должна была найти выход из своего нынешнего затруднительного положения, и жалея, что не покинула балкон бального зала, когда у нее была такая возможность.

— Ты собираешься что-нибудь сказать? — спросил Эйвен, все еще направляясь к ней, и теперь они углублялись в густые деревья, окружающие поляну.

Алекс отодвинула тонкую, низко свисающую ветку, которая ткнулась ей в спину, и сломала ее, когда продолжала идти назад через лес.

— Эйвен, я не уверена…

— Я, Эйлия, — прервал он, выражение его лица пылало, когда он размытым движением протянул руку, схватив ее за плечи, чтобы остановить ее отступление. — Я никогда ни в чем не был так уверен в своей жизни.

Алекс чувствовала себя зверем в клетке, пойманным в его объятия. Она пожала плечами, пытаясь сбросить его руки, но он не отпускал ее.