Драгоценное наследие (СИ)

— Извращенец! — Эйлал швырнула в него синей подушкой. Парень словил её, чуть смеясь от лица Эйлал, что была красной, а у неё из ушей вот-вот был готов пойти пар. Кану на ум пришло сравнение с чайником.

— Не кипятись, кастрюлька.

— Как ты меня назвал?

— А что плохого в кастрюльке?

— Я оторву тебе ухо, если ты будешь называть меня так.

— В детстве я читал про одноухого Джозефа короля разбойников. — Сказал весело Кан. Эйлал выгнула бровь.

— Тогда, отрежу кое-что другое.

— Чего-о? — Кан с удивлением посмотрел на девушку. Она сложила руки, отвернувшись к окну.

— Ничего я не сказала. — Кан грациозно свалился на кровать рядом с ней, а Таласия испуганно обернулась, подпрыгнув на месте. Тот хитро улыбался.

— Что ты там собиралась сделать? — Тот чуть наклонился, а девушка судорожно выдохнула, когда расстояние чуть сократилось. Сердце отчаянно забилось. С испуганным визгом она схватила подушку, так ударив Рубиуса, что тот свалился на пол. Таласия вскочила.

— Ты вообще нормальный?!

— Я пошутил, дура! — Кан потёр ушибленный об пол локоть. Руки Эйлал дрожали от возмущения, а щёки выдавали всё её смятение. В следующий миг Рубиус вылетел в коридор, а дверь за его спиной закрылась с хлопком.

Парень испытал дежавю.

Сколько бы другие не говорили, что Кан пень от природы, они всегда разочаровывались, стоило им узнать его поближе. Парень увлекался историей и политикой, но больше всего военным делом. Рубиус был сообразительным, и потому Эйлал была счастлива, когда он стал помогать ей с расследованием.

Очередной день в Зимнем дворце шёл своим чередом. Слуги носились по коридору, готовя главный зал для праздника. В Изумрудии было три общепринятых праздника.

Зимний приход — в честь наступления зимы. Он должен был быть ещё в декабре, но у короля Смарагдуса возникли некоторые политические дела, от чего праздник отложили. Его должны были праздновать десятого декабря, но будут на месяц позже.

Вторым праздником был Летний приход. И в его честь так же устраивался крупный приём. Рэзия говорила, что это её любимый праздник.

И третьим был день объединения Ларадеса, но он был общим праздником и праздновался во всех шести королевствах в августе.

Эйлал смотрела, как слуги составляли список приглашённых, чувствуя как поджимает время. Она перевела взгляд на Кана. Они сидели в библиотеке, разбирая документы Зимнего дворца. Эйлал надеялась найти что-то в библиотеке Зимнего дворца, потому что в Летнем ничего не было. Библиотека была куда меньше, чем в главном замке, но мало ли? Кто знал, что за секреты хранили склоны снежных гор?

Кан ткнул пальцем в книгу, и Эйлал наклонилась, присматриваясь.

— У всех королей и королев Смарагдус было два кольца. Обычная королевская печать и секретная королевская печать.

— Секретная? — Эйлал выдохнула. Кан показал пальцем на старую потёртую картинку. На ней было два кольца. Орнаментом одного был мудрёный, витиеватый лист. На втором был нарисован этот же лист, но его охватывала корона. — С помощью кольца короли ставят печати.

— Да, на документах… Но секретная печать ставится на секретные документы. — Кан улыбнулся, словно нашёл ответ на загадку, мучавшую его несколько лет. Эйлал задумчиво кивнула. Она благодарила Рубиуса, что тот рассекретил её.

— Чтож, напарник. У нас есть какой-то прогресс.

— Приятно слышать, коллега. — Кан снова углубился в документы. Эйлал задумчиво посмотрела на его руку, держащую кончик страницы. В шестнадцать Кан смотрелся более зрелым, нежели другие парни его возраста. Разве за исключением Вэнона-скалы. У того было хорошее телосложение и мускулатура. Но пальцы — были не такими.

Они были изящными, ничуть не грубыми. Кан всегда занимался в перчатках без пальцев, и на его руках мозолей не было. Эйлал раздражённо цокнула про себя. Вот у неё были. Но руки Рубиуса были созданы подписывать лёгким праздничным пером королевские указы, сжимать меч. Это были руки воина. Или ангела.

Иногда, заглядываясь, Эйлал убеждала себя, что ему очень подошло бы играть на пианино. Его руки были созданы для этого, и Эйлал представляла, как бледные пальцы бегали бы по белоснежным клавишам, заставляя запылённое пианино снова дышать.

Рубиус щёлкнул пальцами у неё перед глазами. Таласия моргнула. Кан демонстративно посмотрел на свою ладонь.

— Что-то не так?

— А… Что у тебя за кольцо? — Оторопела девушка, но облегчённо выдохнула, так быстро придумав оправдание. Она ожидала, что в ступоре не сможет ничего выдавить из себя. Кан удивлённо посмотрел на кольцо.

— Отцовское.

— А что значит «Б»?

— Бесконечно. Беспамятно. Безнадёжно. Моя мать подарила когда-то отцу, а тот отдал его мне. Мама хотела показать отцу, что её любовь именно такая.

— Ого… — Эйлал смотрела на кольцо. Лицо Кана стало задумчиво-отстранённым. Эйлал прикусила губу. — Я не слышала о королеве Рубинии.

— Она умерла. — Сказал тот спокойно, и лишь то, как напряглась венка у него на шее, показывало его эмоции. Эйлал потупила взгляд, мысленно обругав себя.

— Прости.