Драгоценность, которая была нашей

— Позвольте мне обрисовать всем вам это дело, вернее, два этих дела. Первое: из комнаты миссис Лауры Стрэттон в «Рэндольфе» были украдены драгоценности. В то же самое время- не известно, до или после этого, — умирает миссис Стрэттон. Медицинская экспертиза установила, что она умерла от коронарного тромбоза, и ни о какой насильственной смерти тут речь идти не может, разве только она умерла от шока, когда застала кого-то, покушавшегося на кражу драгоценности, которую привезла из Америки, чтобы передать Эшмолеанскому музею, а точнее доктору Теодору Кемпу как представителю музея. Я пытался выяснить, надеюсь, вы простите меня, кому выгодна кража драгоценности, и от мистера Брауна (все головы повернулись в его сторону) узнал, что миссис Стрэттон всегда старалась уходить от разговоров о её финансовых делах. Поэтому я, естественно, должен был допустить возможность, что драгоценность вообще никто не крал, то есть никто из посторонних, и что, скажем так, её «заставили пропасть» сами Стрэттоны. Драгоценность принадлежала первому мужу миссис Стрэттон, и это он выразил желание, как зафиксировано в его завещании, чтобы она была возвращена в Англию и помещена в постоянной экспозиции вместе со своей половиной, Волверкотской Пряжкой. В качестве сокровища, имеющего существенную историческую важность, Волверкотский Язык, конечно, бесценен. Сам по себе, однако, как произведение искусства, украшенное драгоценными камнями, он поддаётся оценке, и миссис Стрэттон застраховала его на полмиллиона долларов. Я ещё не совсем знаком с условиями страховки, но, как представляется, в случае кражи драгоценности, либо до, либо после смерти миссис Стрэттон, страховка выплачивается мужу, а не переводится в тот или иной опекунский фонд. Во всяком случае, так себе представлял, точнее, представляет себе Эдди Стрэттон, ибо большую часть из сказанного мною я выяснил у самого Стрэттона, находящегося в настоящий момент в Америке. — Морс сделал паузу и обвёл сидящих перед ним взглядом. — Вероятно, нет необходимости обрисовывать вам соблазн, который испытывал мистер Стрэттон, не имеющий практически ни гроша за душой, человек, знавший, и знавший, вероятнее всего, наверняка, что жена потратила почти всё значительное состояние, оставленное ей мужем, то есть первым мужем.

На нескольких лицах появилось выражение сожаления и недоверия, но Джанет Роско оказалась единственной, кто предпочёл не скрывать своих сомнений:

— Но этого не могло быть, инспектор! Эдди не было в гостинице, он ушёл гулять…

Морс остановил её, подняв руку, и мягко проговорил:

— Пожалуйста, выслушайте меня, миссис Роско… Совсем несложно определить промежуток времени, в который могла произойти кража, и не составляет особенной сложности установить, где находилось большинство из вас в течение этих главных сорока пяти минут. Не все из вас были расположены быть со мной полностью откровенными, но я не хочу сейчас вдаваться в это. Как мне представлялось — как представляется мне и сейчас, — вором должен был быть один из вас, один из группы туристов, включая и вашего руководителя (головы снова как по команде повернулись), или один из служащих «Рэндольфа». Но последнее предположение можно было быстро проверить и сбросить со счетов, как это и было сделано. Таким образом, леди и джентльмены, вам нетрудно увидеть, в каком направлении развивалось дело…