Драгоценности Парижа (СИ)

— Нам ближе к сердцу сумма в десять тысяч рублей.

— Но это грабеж среди бела дня, — оглянувшись на Даргана, возмущенно зафыркал губами хозяин особняка. — За две тысячи, которые вы хотите отминусовать, можно приобрести еще один дом. Разница будет лишь в расстоянии от кремля и видах из окон.

— А разве мы платим за расстояния? И неужели вы думаете, что перед вашими апартаментами не возведут дворцов повыше и помассивнее? — девушка с недоумением уставилась на взопревшего собеседника. — Главным критерием на данный момент является застолбить место. Согласитесь, что ваш дом требует перестройки, он уже устарел.

— Десять тысяч пятьсот рублей, и ни копейкой меньше, — граф промокнул платком покрасневшую шею, он успел усвоить, с кем имеет дело и решил поскорее закончить торг. Выпив шампанское до дна, повторил. — Больше уступать я не собираюсь, несмотря ни на какие уловки с вашей стороны.

— Еще бы, русские показали свою настойчивость в полную меру, — как бы с обидой в голосе проговорила собеседница.

— Мадемуазель, кто же предполагал, что французы рыцари лишь на словах, — не остался в долгу и хозяин. Он вдруг бросил платок на пол. — А-а, черт, согласен, десять тысяч рублей. Но только наличными, иначе заберу слова обратно.

Девушка обернулась к стоявшему за спиной лакею, поставила бокал на поднос и, посмотрев на Даргана, сложила руки на животе:

— Как будет угодно, месье, — она сразу превратилась в недоступную даму. — Кстати, у нас имеется возможность предложить оплату драгоценностями. Краем уха мы прослышали, что вы отбываете в Париж, а там золото и камешки всегда были в цене.

— Вот как! — забегал глазами граф. Он в который раз с уважением воззрился на собеседницу. — Из вас вышел бы прекрасный дипломат.

— Я избрала свой путь, — поджала губы девушка.

— Не сомневаюсь. Я вижу, что вы из хорошей семьи и у вас прекрасное воспитание.

— Что вы предпочтете, деньги или изделия из драгоценных металлов? — холодно осведомилась покупательница.

— Конечно, драгоценности, мадемуазель, — с поспешным поклоном отозвался граф. — Ко всему, оценщик находится в ювелирном магазине через дорогу.

— Вот и отлично, мы приобрели особняк и, кажется, возвращаем изделия на родину, — как–то туманно высказалась новая хозяйка дворца, заставив собеседника напрячься снова. Она потянулась за бокалом с шампанским, чокнувшись с графом и со своим спутником, добавила по русски. — Теперь сделку стоит отметить. Месье Д, Арган, я начинаю любить русский люди за их простоту, этот народ приятный.

— Мадемуазель, русские люди великодушны, — под хитроватую ухмылку казака, уточнил граф, так и не осознавший, на что намекала его партнерша по торгу.

Путешественники вернулись на постоялый двор лишь под вечер, оценка драгоценностей и оформление бумаг заняли почти весь световой день. Зато теперь на руках у девушки были подписанные обеими сторонами и скрепленные главой московской биржи документы с печатями. Она скатала их в трубочку, бережно уложила на дно небольшой сумочки.

— Ты доволен сделка? — весело спросила она у Даргана. — Он просил двенадцать тыща, мы платили десять. Рядом кремли, такой особня–ак.

— Дворец красивый, — согласился он. — Но кто будет в нем жить?

— Мы говорил, наши дети.

— Детей еще надо заиметь и вырастить.

— Все будет, — уверенно махнула она рукой.

В комнате их ждал сюрприз, в вещах кто–то успел порыться. Дарган мысленно поблагодарил судьбу за то, что забрал с собой почти все деньги и драгоценности. С ними тяжело было таскаться, но сейчас сумка с сокровищами на руках показалась легче пушинки. Он сунулся ко второму мешку, где лежала часть оставленных богатств, высыпал содержимое на пол. Небольшая сумма денег с тремя мешочками золотых монет оказались на месте. Тогда он раскрыл переметную суму, в которую переложил пачку ассигнаций, рассчитывая по дороге расплачиваться ими за услуги. Купюры исчезли. Заметив его состояние, заволновалась и спутница, она перебрала приданное, с облегченным вздохом высвободила из складок два крупных прозрачных камня. Видимо, грабители не успели покопаться в вещах основательно, ограничившись поверхностным осмотром, скорее всего, их кто–то спугнул. Уложив все как было, Дарган подошел к двери, выглянул в коридор, он вдруг вспомнил, что во время разговора с девушкой петли часто поскрипывали, словно стоявший с той стороны незнакомец все время пытался приоткрыть ее. Мимо протащился бормотавший что–то под нос пожилой татарин, подождав, пока он скроется в одной из комнат, казак направился к выходу из гостиницы. Более молодой его соплеменник должен был ухаживать за лошадьми на конюшне. Конюх и правда занимался уборкой навоза из стойл, ему помогал еще один, с серьгой в ухе и с проваленным носом. Заметив Даргана, оба коротко переглянулись, но работу не оставили. Казак проверил лошадей, неторопливо перетрусил упряжь, любой штришок мог подсказать, кто их этих двоих заинтересовался путниками вплотную. Отметил, что седла с уздечками в углу разложены не так, их словно приготовили для дела. Выйдя из конюшни, Дарган осмотрелся, затем подошел к уборщикам: