Драгоценности Жозефины

Он и раньше видел, как она гуляла вместе с мальчишками. Его в компанию не принимали, да он и не стремился: учеба, шахматы, музыка – у него был свой мир увлечений, в котором не хватало времени на дворовые игры и шатания по подвалам.

После той мимолетной встречи возле булочной все изменилось. Юра впервые пожалел, что не вхож в дворовую компанию. Он чаще стал ходить через двор, где собиралась Танина компания, а в школе старался появиться около ее класса, чтобы взглянуть на любимую девочку.

Однажды, улучив момент, когда в учительской никого не было, он прокрался туда и заглянул в журнал восьмого «В», в котором училась Таня. Одни двойки и тройки, удивился он. Климушкина была известной разгильдяйкой, но вот глупой Юра ее никак не представлял. Но плохая успеваемость любимой не могла повлиять на чувства к ней. Юра в учительскую зашел совсем не для того, чтобы взглянуть на оценки. В конце классного журнала была информация об учениках – домашний адрес и телефон – то, что надо. Он даже не стал записывать – запомнил заветные цифры. Захлопнул журнал, поставил на место. В этот момент дверь открылась – вошла математичка.

– Закатов! Что ты тут делаешь? – удивленно спросила она своим хорошо поставленным строгим голосом.

– Анна Сергеевна просила сходить за журналом, – брякнул он первое, что пришло в голову.

– Анны Сергеевны сегодня не будет, она заболела. И когда ты только врать начал? А ведь такой хороший мальчик был.

– Извините.

Юре стало стыдно. Он почти никогда не врал, а если и прибегал ко лжи, то старался на ней не попадаться. Математичка к нему хорошо относилась и доверяла как прилежному ученику, и от этого было стыдно вдвойне.

– Иди уж, – проводила она его строгим взглядом.

Юра осмелился позвонить только через два дня. Вечером, уединившись в коридоре, набрал номер Тани. Что ей сказать, он не знал. Сердце забилось учащенно, коленки начинали трястись.

– Я слушаю, – отозвался женский голос. Слишком взрослый для того, чтобы быть Таниным.

– Здрасте. А Таню можно?

– Ее дома нет. Кто ее спрашивает?

– Одноклассник. До свидания, – чтобы не услышать неудобного вопроса, какой именно одноклассник, Юра поспешил положить трубку. И так наврал, хватит. Назвать свое имя он не решился.

На следующий день он позвонил чуть позже, и все равно Таню дома не застал. Звонить после одиннадцати вечера было неприлично. Он и не звонил. Попытался позвонить субботним утром, но опять неудачно – Татьяна еще спала.

– Сейчас разбужу, – раздался бесцветный голос ее матери.

– Что вы, не надо!

– Ничего, пусть поднимается. Уже десятый час, хватит дрыхнуть!

Послышались шаги, голоса.

– Да, – услышал он.

Сердце подскочило к горлу, мысли в голове перепутались и забились в панике. Что, что сказать? Сказать хотелось так много: «Ты мне нравишься, Таня. Давай дружить». За этой фразой скрывалось столько смысла, надежд, переживаний. Язык онемел, Юра молчал, зажав микрофон пальцем, и слушал легкое дыхание любимой.

– Слушаю! – повторила Таня. Ответа не последовало. – Не хотите говорить, не надо!

Таня его не замечала. Зато заметили ее друзья. Вечер, дорога домой лежала от остановки через сквер. Из кустов, как из преисподней, вылезли четыре фигуры и перегородили дорогу. Самый высокий из них – Серый начал издалека.

– Ты, Суслик, как я посмотрю, совсем борзым стал, поляну не сечешь.

Двое вырубаются, третий в неудобной позиции – успеет нанести удар, определил расстановку сил Юра.

– Чего молчишь, ботаник? Очко играет? А не фиг на чужих чувих слюни пускать. Еще раз к Тайне сунешься, накостыляем.

– А может, вмазать ему меж глаз? – посоветовали Серому друзья.

– Слышь, Суслик? Народ требует зрелищ. Но я сегодня добрый. Вали, пока рыло не начистили.

Юра, не меняя темпа, и даже нарочно чуть медленнее, чем шел до этого, не оглядываясь, двинулся в сторону дома. Он все прекрасно понимал, от него требовали прекратить обращать внимание на Таню, иначе побьют. И занятия борьбой помогут едва ли – силы неравны. Но он не собирался слушаться эту шайку. Таня – не их собственность, она сама решает, с кем ей быть.

Он написал ей стихотворение. Долго подбирал слова. Правда, вышло не очень складно. Юра бросил ей самолетик на балкон. Попал только с пятой попытки, а до этого самолетик пролетал мимо. Застрял в ветках дерева, и пришлось делать новый.

Но надо быть начеку.

Серый и компания заловили его в классе перед уроком французского. Француженка еще не пришла, а немногочисленных одноклассников они попросили выйти. Серый вытащил из кармана смятый листок бумаги, в котором Юра узнал свой не долетевший до Таниного балкона самолетик.

– Твое сочинилово, Мандельштам хренов?

Нежный облик глазами лаская,
Без тебя не живу, не дышу.
Для меня ты – мечта неземная,
Я любимой тебя назову.

– Кто так пишет, придурок? Я тебя сейчас писать научу. Бери мел, пиши: «Я придурок, я дебил, я чмо». И без ошибок давай. «Я даун», – продолжал диктовать Серый. – И от себя что-нибудь добавь.

«Я серое убожество», – вывел Юра.