Драйв Астарты

– Я просто сидела, и смотрела, ничего не понимая, – продолжала Стэли, – А потом услышала, как Ним Гок сказал: «будет война», и стал звонить Хаамеа… Через час оказалось, что наша разведка обманула исламистов, подставила им пустой самолет.

– С Кайемао неудобно получилось, – сказал Эсао, погладив свою подругу по спине.

– Да, – согласилась она. – Это обещание… Parau… Mana…

Оскэ удивленно поднял брови и предположил:

– Parau-o-hamani mana te Maua-i-Pele?

– Да, – Стэли кивнула. – Он пообещал своим богам что-то на счет меня, и это по его религии нельзя было отменить, хотя все обошлось, и никто не погиб.

– ещё бы! – Флер кивнула, – такие обещания это серьезная штука.

– В итоге, – сказал Эсао, – Кай устроил нам перелет на Элаусестере и эту работу на Фангатауфа. Мы решили, что никакая другая помощь нам не нужна. Нам бы только посмотреть на настоящий коммунизм и ещё получить хорошую работу, за которую хорошо платят. А дальше – купим дом около Дили. Отдельные дома у нас пока ещё продаются за деньги. Через пять лет будет бесплатно, но мы не хотим долго ждать.

– По дороге мы посмотрели Папуа, Вануату, Фиджи, Самоа и Раротонга! – Добавила Стэли. – Было здорово! Мы летели через половину Тихого океана с Оури и Алул, это ребята, которые воевали в экипаже Кая, а сейчас они его соседи. Оури – коммунист с Элаусестере, военный пилот, а Алул – коммандос из Хитивао. Они после апрельской войны купили классную конверсионную флайку, учебный авиа-рэптор.

– А как вам настоящий коммунизм? – Весело спросил Оскэ.

Молодые тиморцы резко замолчали, а потом почти синхронно вздохнули.

– Это очень здорово, – нерешительно произнесла Стэли. – Но… Понимаешь…

– Мы ещё к этому не совсем готовы, – немного грустно договорил Эсао.

Гастон Дюги помассировал щеки и поинтересовался.

– Насколько вообще соответствуют действительности эти утверждения о настоящем коммунизме на островах Элаусестере?

– Полностью соответствуют, – сказала Флер. – Четыре атолла Элаусестере это вполне реальный коммунистический постиндустриальный ультратехнологичный полис.

– Мы вам несколько раз предлагали, – заметил Оскэ, – полетим с нами на выходные, посмотрите сами. Тут меньше трехсот миль к вест-норд-вест, час на флайке.

– Я не уверен, что это следует делать, не выяснив точно, что там… – Ответил Гастон.

– …Вы сами говорили, – добавила Доминика, – что обычаи этого полиса легко могут шокировать среднего европейца.

– Ты не средний европеец, Доми, – возразила Флер, – ты гораздо лучше. Честно.

– О, черт, – буркнула француженка, – Гастон, может быть, в следующие выходные?

– Хорошо, – спокойно согласился он. – Надеюсь, мы переживем этот шок. Но если я сегодня не высплюсь, то надежды гораздо меньше. Если вы помните, коллеги, нам предстоит подъем в шесть утра… Кстати, никого не шокирует, что я обращаюсь к инженерно-техническому персоналу «коллеги», а не «товарищи»?

– Нас это не шокирует, товарищ Гастон, – мягко ответил Эсао, – Мы понимаем, что в условно-западном мире ученые редко используют слово «товарищ», потому что оно очернено буржуазными предрассудками. Мы относимся к этому с пониманием.

– Ой, – сказал доктор Дюги. – Вообще-то я пошутил. Спокойной ночи… Товарищи.

…

Как правило, Флер и Оскэ перед сном занимались любовью на крыше. Это довольно распространенный среди канаков обычай, и в общем понятный. Прохлада. Шелест морских волн. А над головой – бархатно-черное небо, усеянное яркими звездами… Романтика. Французы тактично старались не замечать этих вечерних эротических упражнений. Конголезцы, наоборот, замечали, полагая, что босс Оскэ и его женщина вовсе не просто так делают это именно под открытым звездным небом. В их системе представлений любое не совсем обычное выполнение бытовых действий означало магический обряд. Наверное (считали они), это специальная инженерная магия, от которой, не в последнюю очередь, зависит успех работы. Не спроста босс Оскэ и его женщина после этого дела ещё четверть часа громко шепчут что-то, и только потом уходят в дом спать. Правильное и вовремя сказанное igbecela много значит, да!

На самом деле, все объяснялось чуть иначе. Наверное, у каждой влюбленной пары существуют свои микро-традиции. У этих двоих была такая традиция: после секса полежать, держась за руки, и поболтать о чем-то, непременно громким шепотом.

– Знаешь, – начала Флер. – Я пытаюсь представить себе чувства этих ребят, когда они попали на Элаусестере. Для них это не просто экзотический полис, как для нас.

– Для нас это тоже не просто экзотический полис, – заметил Оскэ.

– Верно, – согласилась она, – Элаусестере это один из самых интересных полисов на планете. Но – одно из. Вот как! А для ребят Элаусестере заранее был чем-то почти культовым. Кусочек мира мечты. Мира, в котором будут жить их дети и внуки.

– Типа, да. Люди мечтали, а мечта оказалась совсем не такой, как они думали…

– Нет, Оскэ! Мечта оказалась такой! Элаусестере для ребят заведомо был во всем правилен, потому что это единственный коммунистический полис на планете. Все несоответствия ожиданий и реальности для них значили, что они сами не такие.