Драйв, хайп и кайф

На вид ему было чуть за двадцать. И он Зое Михайловне как-то сразу пришелся по сердцу. Не то чтобы у нее там появились какие-то неприличные мысли на его счет, вовсе нет. Но у нее у самой был сын примерно этих же лет, так что она всех юношей считала отчасти своими сыновьями. И к тому же было видно, что перед ней мальчик из хорошей семьи, чистенький и аккуратный. И подстрижен он был без всех этих новомодных штучек-закорючек, когда половина головы у парней выбрита, половина нет, да еще волосы выстрижены какими-то дурацкими зигзагами, полосами, а то и вовсе звездами.

И одет юноша был опрятно. Светлые брюки, рубашка в клетку с коротким рукавом, под ней светло-серая футболка. На ногах кроссовки. А книги? Зоя Михайловна спохватилась и укорила саму себя. Кроссовки рассмотрела, а что у него за книги? Вдруг какая-нибудь ерунда? Но нет, книги юноша отобрал себе по истории права. Видимо, студент. Летом будет тоже учиться.

– Вы наш новый читатель? – не удержалась и спросила Зоя Михайловна.

Юноша повернулся к ней и широко улыбнулся.

– Да, поживем у вас. Маме врачи прописали морской воздух, но без смены климата. Вот мы подумали и решили, что ваш город идеально подойдет. И море, то есть залив, рядом. И ехать никуда в другую полосу не надо. Идеально!

Это заявление молодого человека еще больше расположило Зою Михайловну в его пользу. Всегда приятно, когда другие люди находят твой дом идеальным. А Зоя Михайловна к тому же была горячим патриотом своего маленького, но такого уютного, зеленого и спокойного приморского городка. Когда Зоя Михайловна уезжала на чужбину, все ей там было тускло и постыло. Но стоило ее ноге ступить с городского вокзала на родную землю, как и трава вокруг в ту же минуту становилась зеленей, и воздух слаще.

Впрочем, последнее ей могло вовсе не казаться. Крупной промышленности, способной изувечить даже самую стойкую экологию, в их городе отродясь не имелось. Вместо них вдоль приморской полосы, густо поросшей вековыми красавицами-соснами, тянулись сплошные санатории, пансионаты и дома отдыха.

– Да, да! – охотно закивала Зоя Михайловна головой в знак согласия с выбором юноши. – Воздух у нас и впрямь целебный. А чем больна ваша матушка?

– Она гипотоник. Страдает от низкого давления.

– Ну у нас ее давление мигом придет в норму, – произнесла Зоя Михайловна с такой уверенностью, словно обладала по меньшей мере докторской степенью по медицине. – Можете не сомневаться, молодой человек. Еще будете наш курорт добрым словом вспоминать.

И, вспомнив про спущенный сверху из министерства план на этот год по привлечению новых читателей, гостеприимно добавила:

– Вы и матушку свою к нам приводите. У нас есть обширная подборка женских романов. А не хотите, так есть детективы. Это и вашему батюшке будет интересно почитать на отдыхе.

Молодой человек поблагодарил Зою Михайловну за ее заботу о досуге его и его родственников. И расстались они добрыми друзьями. Зоя Михайловна даже пригласила и в следующий раз приходить вместе с песиком, раз уж он такой тихий и воспитанный.

– А как его кличка, я не спросила?

– Барон. Его зовут Барон.

Зоя Михайловна тут же сделала попытку погладить собаку:

– Бароша.

Пес подставил голову, подсказывая, где лучше гладить.

– Подай лапу, Барон.

Пес тут же сел и протянул Зое Михайловне правую лапу.

Но не успела Зоя Михайловна восхититься, как хозяин уже строгим голосом скомандовал собаке:

– Другую!

И пес поспешно переменил позу, протягивая теперь для рукопо… пардон, для лапопожатия свою вторую лапу.

– А теперь умри!

И пес тут же плюхнулся на спину, потешно забрав все четыре лапы в воздух, голову он уронил набок и даже язык свесил. Лишь круглый карий глаз хитро поблескивал, наблюдая за реакцией хозяина и публики.

– Молодец! Живи!

Собака тут же вскочила на ноги, радостно помахивая остатком хвоста. Потом Барон по команде сидел, лежал, служил, танцевал, ловил мячик и прыгал с места, а также через предметы. А уж когда его хозяин извлек из принесенной с собой губной гармошки несколько аккордов, пес тут же уселся и склонил голову, прислушался. Хозяин играл дальше, музыка была печальной, и тонкая собачья натура Барона не выдержала такого наплыва чувств. Пес поднял голову и запел.

Ах, как он пел! Переливчато, громко, пытаясь при этом попадать в такт и в ноты. Старательности и усердию этой собаки мог бы позавидовать любой ученик музыкальной школы. И у Барона получалось очень здорово. И уж точно громко. Собачьи рулады поднимались под самый потолок двухэтажного красивого здания, заполняя все его уголки и укромные ниши. Разумеется, такое выступление не могло остаться незамеченным. Не прошло и двух минут, как возле артиста столпилось двенадцать женщин – штат сотрудников городской библиотеки.

– Как поет! И волнуется!

Барон действительно от возбуждения перебирал передними лапами, иногда он срывался на лай, но быстро выправлялся и снова, задрав голову к потолку, старательно пел.

– А-у-у-у! Ау-у! У-у-у-у! Ав-ав!