Читаем Драйзер полностью

«Движется ли мир вперед?» — спрашивает писатель в первой главе своей книги и отвечает: «Да, как это ни странно, движется… Эти постоянные изменения, это движение вперед подобно процессу кипячения воды… Каждый раз перед новым закипанием котла — собственно, в этом и выражается прогресс — бывают такие моменты, когда происходит полное изменение качества: вода превращается в пар и сбрасывает крышку». Именно это революционное явление, эта революция «приводит в панику уважаемых шахматных игроков», склонившихся над шахматной доской современного мира и жаждущих передела его богатств в свою пользу, стремящихся внушить недовольным представление «о незыблемости мира».

«…Но мир, подобно котлу, нельзя уберечь от нового закипания, разве только вы погасите огонь. А сделать это невозможно, поскольку огонь — неотъемлемая часть природы: это присущая человеку неутомимая жажда правды и только правды».

И новая книга Драйзера несла людям именно правду, с ее страниц известный всему миру романист говорил о «величайшем парадоксе наших дней» — «нищете среди изобилия», о полнейшем банкротстве «интернационала богатых» и «о мертвой хватке частных монополий», об американской мании «спасения мира», об империалистической экспансии и о схватках между американскими и английскими нефтяными магнатами, об охватившем Америку «экономическом атеросклерозе», об антисоветских замыслах англо-американских империалистов.

Книга убедительно показывала, что нет единой Америки, а есть две Америки: одна — богачей, монополий, «шестидесяти семейств», которой противостоит другая — простых людей. «Только простые мужчины и женщины Америки могут выиграть бой, которого не избежать… Только массы могут вызволить Америку из беды! Нескольким тысячам паладинов это не по плечу. Америка двинется вперед — двинется решительно и неудержимо — только тогда, когда под знаменем конституции и Декларации независимости на улицы наших городов выйдут огромные толпы народа и при виде их враги Америки — монополисты — скажут: «Это Америка!»

И названием своей книги Драйзер говорит о том, что спасать стоит именно эту Америку миллионов простых граждан, Америку м-ра и м-с Смит, «которые (когда им везет) привинчивают болты и печатают накладные на заводах Форда».

Один из рецензентов так отозвался о новой книге Драйзера: «С ловкостью адвоката, с точностью статистика и пытливостью историка он (Драйзер) приводит целый ряд доказательств, убеждающих нас в том, что эта война не является борьбой за демократию, а представляет собой лишь очередную империалистическую драку за прибыли и власть. В сущности, Драйзер дал в своей книге катехизис и энциклопедию мира для Америки…»

Новая работа писателя получила всемирный резонанс, она была тут же переиздана в Аргентине, о ней говорили и спорили во многих странах.

В сентябре 1940 года в Чикаго состоялась учредительная конференция Американского общества борьбы за мир, на которой Драйзер был избран одним из ее вице-президентов. По заданию организации он в ноябре вылетает в Вашингтон, где выступает на массовом митинге сторонников мира. На обратном пути он также выступает перед борцами за мир в Чикаго.

Вернувшись в Калифорнию, он снова углубился в свои занятия философией, но ненадолго: в феврале 1941 года Американский совет друзей Советского Союза предложил ему выступить на нескольких собраниях в Нью-Йорке и других городах. 28 февраля он сошел с поезда на нью-йоркском железнодорожном вокзале Гранд-Централ и отправился в гостиницу «Коммодор». После обеда он уже отвечал на вопросы пришедших проинтервьюировать его корреспондентов.

Газета «Нью-Йорк таймс» 16 марта опубликовала обширное интервью с писателем. На вопрос о его литературных планах Драйзер ответил корреспонденту: «Во времена, подобные нашему, когда человек не может спокойно сидеть и взирать на события, когда весь мир погружен в глубокий кризис, — нет, дорогой мой, сейчас не время говорить о литературе. Вы выбрали для обсуждения дьявольски неудачную тему. Почему бы вам не попытаться идти в ногу с веком? Или вы думаете, что наша система настолько хороша, что она уже не нуждается в улучшении? Приходилось ли вам бывать в России? Нет! И вы собираетесь говорить о книгах… Сын мой, неужели вы не видите, что весь мир в огне?»

В Нью-Йорке Драйзер выступал перед композиторами и писателями, участвовал в званых обедах. Но одна из самых ярких его речей была произнесена перед рабочей аудиторией в городе Ньюарк (штат Нью-Джерси). «За долгие годы, — пишет М. Чедер, — я много раз слышала его речи — и публичные, и для небольших групп, но никогда он не выступал лучше, проще и ярче, чем перед этим рабочим людом с заводов, фабрик и доков Нью-Джерси».

Он говорил о традиционной симпатии американского народа к русскому народу, о «десяти днях, которые потрясли мир», о провале попыток мирового империализма задушить молодую Советскую республику, о достижениях Советской власти, об ответственности трудящихся масс, о том, что только они «могут остановить монополии».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
40 градусов в тени
40 градусов в тени

«40 градусов в тени» – автобиографический роман Юрия Гинзбурга.На пике своей карьеры герой, 50-летний доктор технических наук, профессор, специалист в области автомобилей и других самоходных машин, в начале 90-х переезжает из Челябинска в Израиль – своим ходом, на старенькой «Ауди-80», в сопровождении 16-летнего сына и чистопородного добермана. После многочисленных приключений в дороге он добирается до земли обетованной, где и испытывает на себе все «прелести» эмиграции высококвалифицированного интеллигентного человека с неподходящей для страны ассимиляции специальностью. Не желая, подобно многим своим собратьям, смириться с тотальной пролетаризацией советских эмигрантов, он открывает в Израиле ряд проектов, встречается со множеством людей, работает во многих странах Америки, Европы, Азии и Африки, и об этом ему тоже есть что рассказать!Обо всём этом – о жизни и карьере в СССР, о процессе эмиграции, об истинном лице Израиля, отлакированном в книгах отказников, о трансформации идеалов в реальность, о синдроме эмигранта, об особенностях работы в разных странах, о нестандартном и спорном выходе, который в конце концов находит герой романа, – и рассказывает автор своей книге.

Юрий Владимирович Гинзбург , Юрий Гинзбург

Биографии и Мемуары / Документальное