Драйзер

История жизни Каупервуда в Чикаго является в то же время историей развития и угасания его любви к Эйлин Батлер, ставшей второй женой дельца. Характерно, что разные периоды в жизни этого финансового магната связаны с любовью к разным женщинам. В Филадельфии это Лилиан, которую он оставляет ради Эйлин. Но и любовь к Эйлин не приносит счастья Каупервуду ни в Филадельфии, где он полюбил ее, ни в Чикаго, где она стала его законной женой. Каупервуд бросается в «беспорядочные любовные похождения», которые являлись для него «естественным проявлением беспокойного, вечно жаждущего перемен нрава, внутреннего анархизма и моральной неустойчивости». Затем в жизнь Каупервуда входит юная Беренис Флеминг. Последние годы его жизни в Чикаго и весь лондонский период жизни — это в то же время история его отношений с Беренис. Подчеркивая непостоянство Каупервуда в личной жизни, писатель ничуть не погрешил против правды: скандальные амурные похождения многих магнатов капитала были хорошо известны американскому обществу.

Переезжая в Чикаго, Каупервуд мечтал прибрать к рукам городской транспорт, однако вначале это оказалось невозможным, и он выбирает новое поле для своих финансовых авантюр — газовые предприятия. Как выяснилось впоследствии, и здесь ему предстояла упорная и длительная борьба с опытными, прожженными дельцами-конкурентами. Описывая все перипетии этой схватки капиталистических хищников, писатель вводит нас в сферу их финансовых махинаций, показывает всю неприглядную подноготную их отношений. Вот магнаты капитала собрались, чтобы расправиться с неугодным дельцом, и все они, «словно стая голодных волков, в полной тишине пожирали глазами свою жертву, с виду еще жизнеспособную, но уже явно обреченную на заклание».

В этом мире Каупервуд до поры до времени побеждал своих врагов «путем подкупа, интриг и обмана». В ходе борьбы честолюбие заглушило «все остальные движения человеческой души», превратило его в демона «с каменным сердцем, сказочным богатством и преступными замыслами». Ослепленный своим финансовым могуществом, Каупервуд вступает в решающие схватки с «враждебными ему силами города Чикаго, штата Иллинойс и даже Соединенных Штатов Америки в целом… Теперь Чикаго грозило то, чего он больше всего страшился. Гигантская монополия, подобно осьминогу охватившая город своими щупальцами, готовилась задушить его, и грозная опасность эта воплотилась в лице Фрэнка Алджернона Каупервуда». В этой решающей схватке титан все же терпит поражение. Его финансовые мечты рушатся, но он получает вознаграждение — любовь Беренис.

Чикагский период жизни Каупервуда — зенит его финансового могущества, когда он в глазах знавших его временами превращался «в существо почти легендарное, приобретая черты не то сверхчеловека, не то полубога». И весьма показательно, что именно теперь он совершенно перестал считаться даже с теми необременительными моральными обязательствами, которых придерживались в этом мире «капитала, условностей, чванливой благонамеренности и невежества». Каупервуд, подобно другим «баронам-разбойникам», пытается поставить себя не только над обществом простых смертных, но и над другими финансистами, не такими изворотливыми, как он сам.

На какое-то время ему это удается, затем приходит расплата. У него уже нет ни сил, ни желания затевать новую схватку: «сам… он устал, Чикаго ему опостылел! Опостылела и эта нескончаемая борьба». Если раньше победы вдохновляли его на новые авантюры, а поражения лишь на время охлаждали его пыл, то теперь он чувствовал, что начинает сдавать.

На этом заканчивается второй роман трилогии. Книга эта — не только правдивая история финансовых афер, но в то же время и история растущего капиталистического города, его нравов и порядков. Драйзер сумел создать к этом романе целую галерею политических деятелей, показать их зависимость от денежного мешка, их взяточничество и казнокрадство. Чего стоят фигуры, например, председателя окружного комитета республиканской партии Пэтрика Джилгена, мэра Чикаго достопочтенного Чэффи Зейера Сласса или сенатора Саузека, одного «из тех сельских сутяг и проныр, которым в высоких коммерческих сферах частенько находят нужным оказывать покровительство».

С глубоким знанием дела описывает писатель правы, процветающие среди отцов-законодателей города и штата. «Законодательными органами штата заправляла в то время небольшая кучка сутяг, кляузников, политических мошенников и плутов, плясавших под дудку тех или иных компаний…» — рассказывает писатель и тут же добавляет, что они отнюдь не были исключением. «Мы привыкли называть подобных людей мошенниками и плутами и думать, что этим все сказано. Конечно, они и мошенники и плуты, но ничуть не в большей мере, чем, например, крысы или хорьки, которые неустанно прорывают себе путь вперед… и наверх. Инстинкт самосохранения, древнейший и самый властный, вдохновляет этих джентльменов и руководит их поступками».