Драйзер

На примере житейских перипетий, выпавших на долю художника, писатель ненавязчиво, но твердо проводит мысль о равнодушии буржуазного общества к подлинным талантам, чьи произведения могли бы стать настоящим достоянием американской культуры.

Но вернемся к роману. Работа на свежем воздухе, физический труд благотворно отразились на состоянии здоровья художника. Он снова обретает силу духа, уверенность в себе, начинает понемногу рисовать. При содействии старого знакомого Витла возвращается в близкий и дорогой ему мир искусства — становится художником-иллюстратором художественного отдела газеты «Уорлд». Но, конечно, работа эта не может удовлетворить его, и через полгода он переходит в качестве заведующего художественным отделом в «Рекламное агентство Саммерфилда».

Каждый сотрудник работал здесь под «гнетом нужды и вечного страха» оказаться на улице. И Витла вынужден был гнуть спину на Саммерфилда — этого неотесанного грубияна, беспощадного, надменного, равнодушного и жестокого к другим. Настоящий талант Юджина не только не служил ему защитой от беспричинных нападок хозяина, но еще и вызывал у того раздражение.

В конце концов Витла вынужден уйти. Новая работа — и тот же финал.

Внутренне опустошенный, Витла начинает понимать, что былая его сила навсегда утрачена, что искусство уже не дает ему подлинного вдохновения. И единственное, что удерживает художника в этом мире, — забота о маленькой дочери.

Трагизм судьбы Юджина Витлы — в погоне за богатством, за славой, в стремлении сочетать мир подлинного искусства с требованиями доллара. «Драйзер понимает, — писал поэт Эдгар Ли Мастерс, — что человек, у которого есть талант, вынужден вести борьбу в этой беспорядочной стране социальной тирании и посредственности, где принято высокопарно рассуждать о свободе». И в этой борьбе Витла проигрывает, теряет свою самобытность художника, превращается в ремесленника от искусства.

Над романом «Гений» Драйзер работал несколько лет. «Третья книга приближается к концу, — писал он в апреле 1911 года Менкену. — К сожалению, следует признать, что это жестокая вещь, но взятая из жизни». Он закончил книгу в августе 1911 года, однако издатели были сильно напуганы содержанием романа, утверждали, что история Юджина Витлы «не может… захватить читателя» и вообще не заслуживает того, чтобы быть напечатанной. Нежелание издателей выпустить роман в свет заставило писателя на время отложить его, но в 1913–1914 годах Драйзер снова вернулся к работе над «Гением» и фактически переписал его заново. Окончательный вариант романа, в основном завершенный писателем в 1914 году, серьезно отличался от его первой редакции. В первом варианте роман имел счастливый конец — Сюзанн выходила замуж за Юджина Витлу. Такая развязка, по мнению писателя, в то время отвечала правде жизни.

Однако за несколько лет, прошедших после завершения работы над первым вариантом «Гения», писатель глубже узнал жизнь и понял, что счастливый конец истории Витлы противоречит всему тому, что писатель видел вокруг. И Драйзер переписывает роман, показывает трагический конец Витлы как художника. Писатель понимал, что в буржуазном обществе судьба подлинного художника не может не быть трагичной. В этом смысле трагедия Юджина Витлы типична. Если в первом варианте романа Витла находил утешение в догматах «христианской науки» и через понимание их сближался с Сюзанн, то в окончательном варианте «христианская наука» не приносит утешения художнику и не способствует его личному счастью.

Глубокое знание американской действительности, собственный жизненный опыт писателя позволили ему создать правдивое, глубоко эмоциональное произведение. Драйзер стремился в «Гении», как и в других своих произведениях, показать Америку такой, какой она была на самом деле. Он глубоко любил свою страну, но никогда не пытался преувеличивать ее достоинства и преуменьшать ее недостатки. Критик Рэндолф Борн видел в Теодоре Драйзере «единственного у нас романиста, который старается глубже проникнуть за милую всем поверхность жизни… В книгах Драйзера Америка обнаруживает неведомое прежде качество… Просто он на наших глазах пытается сотворить нечто художественное, имея в своем распоряжении необработанную и беспорядочную действительность такой знакомой всем нам американской жизни».

Слова эти с полным основанием могут быть отнесены и к роману «Гений», в котором с большим талантом и хорошим знанием фактического положения дел воссоздана картина «беспорядочной действительности» американского мира искусств, каким он был в начале XX века. Вместе с тем книга эта дает довольно полное представление о внутреннем мире ее автора. «Мне больше всего нравится «Гений», — говорил писатель. — Я вложил в него большую часть самого себя».