Драккары Одина

Ингульф еще раз пристально заглянул в глаза мальчишки, надеясь увидеть там то, что видел всегда у тех, кого приносил в жертву: смятение, страх, тайную мольбу о пощаде, отблеск начинающегося безумия... Но странно, глаза найденыша не выражали ни одного из этих чувств. Там было что-то, похожее , на презрение. Жрец намеренно не торопился, надеясь, что обреченный на смерть наконец осознает происходящее. Тщетно. Ингульфу вдруг показалось, что пленник смотрит как бы сквозь него, куда-то в сторону моря.

Человек в волчьей шкуре осклабился, внимательно наблюдая за действиями жреца. Все это было ему хорошо знакомо. Вот сейчас Ингульф занесет свой нож, и жертва забьется в агонии на алтаре... Так бывало уже не раз. Ингульф иногда приносил в жертву богам случайных людей, чаще — отбившихся от дома рабов. Это происходило не чаще одного-двух раз в год. И это было жертвоприношение, о котором знали только трое: он, жрец и жертва, которая уже ничего не могла никому рассказать.

Обычно жертвы приносили при большом скоплении народа по случаю торжеств. Ингульф, убивая рабов, рисковал, так как их хозяева разыскивали своих тралей и могли обвинить его. Но подобного еще не случалось. А сам Ингульф говорил своему верному помощнику, такому же бывшему рабу, как и убитые, что эти жертвы нужны, чтобы умилостивить гнев богов, о котором беспечные людишки даже не догадывались. Так повелось издревле, и еще отец Ингульфа приносил жертвы в полном одиночестве, взывая к богине царства мертвых — Хель.

Внезапно что-то больно ужалило бывшего раба жреца в спину. Это было похоже на укус гигантского шмеля. Грудь разорвалась от нестерпимой боли. Он с удивлением увидел, как из его тела вырос наконечник стрелы. Он упал лицом вниз, глаза застил кровавый туман...

Мальчик видел, как рухнул человек в волчьей шкуре, из его спины торчала стрела.

Ингульф оглянулся на шум и застыл в ужасе. Из чащи, окружавшей поляну, служившую местом для жертвоприношений, вышли двое. Он узнал их. Это были люди ярла Стейнара. Один из них, отбросил в сторону лук, подошел к жрецу и обнажил меч.

— Ты посмеешь убить меня, Хафтур? — жрец побелел, как кусок холста.

— Почему нет? — недобро ухмыльнулся Хафтур.

— Эта жертва угодна богам! — Ингульф пытался оправдаться, осознав, что может спасти себе жизнь, если убедит викинга.

— Откуда тебе это известно?

— Я знаю, — жрец пожал плечами, как бы намекая на то, что ему известно куда больше простого викинга. — Зима будет долгой и тяжелой. Не все доживут до весны.

— Это верно, — медленно сказал Хафтур, все еще колеблясь. Убить жреца — преступление, за которое придется отвечать. Но, оставшись в живых, Ингульф будет представлять постоянную опасность для мальчика... Пока он раздумывал, поляна стала заполняться людьми с оружием. Жрец, увидев ярла Стейнара, бросил нож и замер со сложенным на груди руками, всем своим видом выражая холодное равнодушие к происходящему. Он останется жив, теперь никто не посмеет убить его в присутствии стольких свидетелей.

— Почему ты не убил его? — раздраженно шепнул на ухо Хафтуру Стейнар.

Несчастного мальчишку развязали, и он, поднявшись на ноги, смотрел на окружавших его людей какими-то шальными глазами.

— Перун, — вдруг выговорил он первое слово за все время его долгого молчания. — Перун... — он показал на каменного бога.

— Он заговорил! — воскликнул Хафтур. — Он заговорил...

— Это Тор, бог молнии, Воробышек, — сказал Айво.

— Я — Олаф, — произнес мальчишка, глядя перед собой.

— Смотри-ка, у него наше имя? — бросил через плечо кому-то Рулаф Беззубый.

— А кто твой отец? — ярл Стейнар настороженно и пытливо посмотрел мальчику в глаза, надеясь услышать ответ. Но тот ничего больше не сказал. Упав на землю, он потерял сознание.

Глава 4 Ворота Нифльхейма [19]

Прошло семь лет с тех пор, как мальчишка-русс по имени Олаф оказался в далекой Скандинавии, в доме ярла Стейнара.

В тот год было много знамений и несчастий...

Люди узнали, что в земле франков пролился красный дождь. А на острове Мэн глухая женщина, жившая одиноко, родила мальчика с третьим глазом во лбу. Мальчик заговорил через несколько дней. Все, кто слышал его речь, вскоре умерли в страшных мучениях. А сам мальчик исчез...

В доме Раудульфа появился новый траль, взятый из земли фризов. Был он христианином и к тому же импульсивным и беспокойным по натуре. Узнав о мальчике с тремя глазами, он по вечерам, встречаясь с другими тралями, говорил о каком-то демоне, или, как его называли христиане, — дьяволе. Будто бы мальчишка с острова Мэн и есть воплощение дьявола. Там где он появляется — люди гибнут как мухи. Но даже не это самое страшное. Куда хуже, что ему достается сам дух умершего человека.