Драккары Одина

—  Он сломал ногу, — ответил Айво, опустив глаза. — Гос­пожа Гейда приказала зарезать его и зажарить на вертеле.

—  Из него получится хорошее жаркое, — пробормотал Карн, давно мечтавший о куске жареного мяса.

Селедка, которую он ел каждый день, изрядно надоела. Но делать нечего, его удел — жалкая жизнь раба и не было никакой возможности изменить ее. Ему никогда не переплыть море, и Константинополь — ускользающий призрак прошлого, навсегда утрачен для него...

Карн вернулся в свой угол и достал чашку, чтобы при­готовить себе скудный завтрак. Покрутившись по своему убогому жилищу, он вдруг застыл как статуя римского цезаря из византийского дворца. Ужас холодной невидимой дланью сковал его тело. В чашке он увидел неизвестно откуда взяв­шуюся жабу, точь-в-точь такую, какая была в его сне! А ведь лето давно прошло!..

Карн не успел ничего сообразить, и тут заметил тень на пороге. Это был Айво.

—  Чего тебе? — недовольно спросил Карн, не любивший свидетелей его неудач. Но они были все равны здесь, бесправ­ные трали, живущие только за кусок хлеба.

—  Госпожа Гейда зовет тебя, — сказал Айво и вдруг обратил внимание на то, что бывший житель Миклагарда будто хочет что-то заслонить от него, что-то, укрытое за его спиной.

Финн был упрям, и любопытство взяло в нем верх. Он сделал вид, что собирается уйти, а сам неожиданно для Карна переступил порог, отклонившись влево. В следующее мгновение он увидел за спиной замешкавшегося Карна чашку, из которой выползала большая жаба. Карн, перехватив взгляд финна, побледнел и хотел вытолкнуть его вон. Но Айво был физически сильнее и легко отклонился от толчка, крепко схватив Карна за плечи.

—  Бог Укко, верно, правду говорил мне, — произнес он загадочные слова и удалился прочь.

Смятенный Карн, не зная, как объяснить непонятное пове­дение финна, медленно вышел из своего жилища, направляясь к дому ярла. Он знал, что Гейда не любит нерасторопных рабов.

Холодное солнце, всходящее на небо с востока, казалось очень далеким, чужим, будто это было солнце какого-то дру­гого мира, неведомого ему. Карн брел по двору и внезапно остановился, будто наткнувшись на невидимую преграду. Сердце прыгнуло в его груди как птица в клетке. Из-за огра­ды во двор входили двое мертвых странников, покинувших обитель Хель...

Карн испугался, так как никогда еще в своей жизни не встречался с ожившими мертвецами и только слышал о них жуткие легенды, порой казавшиеся ему наивными сказками. Но сейчас все происходящее мало напоминало сказку для детей. Первый из мертвецов, седой старый викинг усмехался какой-то глумливой ухмылкой, и в глазах его было что-то застывшее, точно как у каменных идолов этого дикого народа.

Второй мертвый странник был намного моложе первого, но ростом почти равнялся ему. Сейчас он казался еще более долговязым, чем тогда, когда отправлялся на рыбацкой лодке в море. Он не улыбался и только смотрел на Карна как-то странно, словно не узнавал. И этот взгляд показался быв­шему имперскому соглядатаю страшнее, чем взгляд старого норманна.

Оказавшийся во дворе Кнуд Вороний Глаз поразился не меньше Карна, но он видел перед собой не мертвых странни­ков, а живых людей.

—    Хафтур? Олаф? Вы живы?!

—  Схватить Карна! — крикнул Хафтур, бросившись вперед, всем видом показывая, что собирается убить мерзкого раба.

Карн был не в силах сопротивляться и бежать. Он был сломлен и подавлен, смирившись со своей ужасной участью разоблаченного убийцы.

Услышав крики, во двор сбежались все, кто был побли­зости. Финн Айво не мог сдержать слов радости, обнимая смеющегося Олафа.

—  Воробышек, Воробышек! Я верил, что ты жив! Бог Укко сказал мне, что ты в краю мрака и холода!

Появившаяся на пороге длинного дома Гейда побледнела, но не произнесла ни слова. Ей оставалось только пожалеть, что Карна не убили сразу...

Глава 3 Мщение

То, что Олаф и Хафтур остались живы, только укрепило Стейнара-ярла во мнении, что мальчишку хранят боги и его ждет большое будущее.

Не раз видевшие смерть в самых разных обличьях и возвращение своих товарищей из царства мертвых, куда их отправляли слухи, большинство викингов не слишком удивлялись. Ивар Медвежье Ухо припомнил, как тридцать зим тому назад он видел возвращение давно всеми похороненного викинга с одного из Фарерских островов. Но сейчас их больше занимала судьба Карна. Зрелище его казни могло стать раз­влечением для всех.

Когда Стейнар-ярл вошел в хлев для скота, где лежал связанный Карн, уткнувшись головой в охапку соломы, то некоторое время стоял молча, раздумывая над тем, как ему поступить дальше.

—  Зачем ты сделал это, Карн? — наконец спросил вождь викингов.

—  Я не понимаю тебя, ярл, — глухо отозвался траль, боясь поднять лицо и взглянуть на человека, от которого зависело — жить ему или умереть постыдной смертью. Но он решил отказываться от всего, понимая, что утвердительный ответ убьет его наверняка.