Драккары Одина

Мальчишка уже узнавал тех, кого местные люди называли своими богами. Одноглазый Один, живущий в доме с сотней дверей... Тор, чьи изображения, вырезанные из кости или в камне, напоминали лица викингов, Инегельда, Рулафа Беззубого и других. Но самым страшным ему показался Йормунганд, огромный змей, живущий где-то в океане... его ужасная голова, вырезанная на дереве неподалеку от длинного дома ярла, долго мучила найденыша, не давая покоя. Иногда Хафтур, напившись эля, то ли в шутку, то ли всерьез, говорил о том, как на его глазах этот змей утащил в морскую пучину его товарищей... во время одного из походов. Мальчишка уже понимал эту речь, но по-прежнему не говорил ни слова. Все окружающие настолько привыкли к его немоте, что перестали обращать внимание на его присутствие во время разговоров.　

Лучше, чем остальных, мальчик понимал Хафтура. Да это и неудивительно. Старый викинг говорил с ним на странной смеси норвежского и языка руссов. Это напоминало мальчишке о доме. Почему он здесь, так далеко от родного очага? Казалось, временами кто-то сжимал ему голову, как обручем бочки, и он не мог вспомнить очень многое из того, что знал когда-то. Хафтур, как человек, побывавший в плену, имел навыки разговора с иноземцами. Это было общение, при помощи слов, жестов, мимики... Хафтур, как никто другой из окружения Стейнара, умел распознать, что именно хочет сказать мальчишка-русс, когда тот лишь беспомощно мотал головой и шевелил пальцами. Странно, но Хафтур настолько привязался к нему, что, когда они оставались наедине, начинал рассказывать о том, что случалось с ним в прошлом. Очень много Хафтур говорил о большом городе, который он называл Миклагард — Великий город. «Царьград...» — так хотелось сказать мальчишке, но он молчал, продолжая внимательно слушать.　

Ромеи... Обрывки чужих воспоминаний, как осенние листья, срывались, что-то оживляли в памяти... Мальчишка слушал викинга, что-то понимая, о чем-то догадываясь, а еще что-то — рисуя в своем воображении. Миклагард — город волшебства, где стены домов из камня, а людей — как песчинок на берегу. Это была земля, где признавали только одного бога.　

Хафтур не обладал достаточными знаниями, чтобы объяснить мальчику, что и как. Один из тралей ярла, Карн, как-то тайком, оглядевшись по сторонам, назвал имя бога, звучавшее странно для этих мест — Иисус Христос. Карн когда-то жил в Миклагарде. Но почему он так боялся называть имя своего бога?　

Мальчишка потихоньку начал догадываться о причинах. Местные жители приносили жертвы своим богам: коров, свиней, коз. Один раз мальчик присутствовал на церемонии жертвоприношения.　

И его тогда поразил взгляд высокого седобородого жреца, которого все называли Ингульфом. С его рук стекала кровь только убитого животного, он озирался вокруг, будто никого не видя из окружавших его людей, и вдруг его неестественно пронзительные глаза заметили мальчишку, невольно сжавшегося под этим взглядом...　

Жрец прищурился, как бы что-то вспоминая, потом отвернулся, но через мгновение его взгляд снова нашел мальчика. Он смотрел на него с непонятным торжеством, и было в этом взгляде что-то от хищника, увидевшего свою добычу. Мальчишка тогда смутился и убежал.　

А через несколько дней Айво, сам на себя не похожий говорил с Карном о некоем Лотте, которого мальчишка-русс видел несколько раз. Лотта продали свеи, народ, родственный норгам. Он был то ли венедом, то ли франком, а может, и другого племени. По обрывкам сбивчивых и маловразумительных фраз Айво и Карна, он понял, что Лотта убили, принеся в жертву богам, как теленка или свинью... Айво, после памятной ночи, когда кто-то пытался убить мальчишку-русса, стал бояться собственной тени. К Стейнару он попал тоже от свеев, которые жили рядом с землей финнов. После гибели Лотта ему стало казаться, что следующей жертвой будет он. Но таких вещей нельзя было предугадать. У себя на родине Айво был хорошим охотником. Он разбирался в следах зверей, голосах птиц. И долгое время мог находиться в лесу, в самой глуши. С некоторых пор Айво стал задумываться о бегстве. Но как бежать и куда? Его доставили сюда по морю. И он только знал, что его родина где-то там, в той стороне, откуда восходит солнце... Но как добраться туда пешком?　

И сейчас, провожая Олафа к дому, молодой финн неотступно думал о побеге. Но он также знал, что если его поймают, расправа будет жестокой...　

В доме у очага сидели Хафтур и Рулаф Беззубый. Пришедшему мальчишке дали сыра и трески. Протянув озябшие ноги к огню, мальчик с привычной торопливостью ел, поглядывая на красные в отблесках пламени лица викингов. Рулаф Беззубый говорил что-то об англах и их конунге Альфреде... Мальчик понял, что воинственные даны испытывают в войне в земле бриттов, или , как они ее называли — Инглаланде, тяжелые неудачи.　

— Говорят, Харальд Весельчак готовит экспедицию в Ирландию? — Рулаф отпил пива из большей глиняной кружки, глядя на потрескивающие в очаге дрова.