Дракон

– Не обращай на нее внимания. Изначально ее должны были направить в секцию размножения, но после проверки умственного потенциала подвергли стерилизации и отдали нам. Но ее либидо иногда превосходит чувство долга, и тогда она начинает вот так вот ахать.

– Так это самка? – окончательно растерялся Альказ, невольно оглядываясь, чтобы как следует рассмотреть техножрицу.

Широкая хламида с капюшоном оставляла открытыми только кисти рук и лицо, что не позволяло как следует рассмотреть фигуру любого техножреца и расцветку его шкуры.

– Самка, – коротко кивнул верховный. – И имей в виду, если у тебя вдруг возникнет необходимость встретиться с самкой, сообщи мне. Я пришлю ее или другую доступную особь. Помни, теперь ты не просто генерал. Ты стал легендой империи и не можешь довольствоваться тем же, чем пользуются простые офицеры.

Растерявшийся Альказ сумел только тупо кивнуть на его предложение.

* * *

Разговор с начальником имперской безопасности продлился более двух часов. Молча сидевший перед ним разведчик внимательно слушал, не поднимая взгляда от столешницы. Сам граф, ставя Владу очередную задачу, чувствовал себя, что называется, не в своей тарелке. Хотя и терпеть не мог эту присказку. Когда-то какой-то не очень грамотный переводчик неточно перевел расхожую фразу на русский язык, и с тех пор она пошла в народ, хотя и была неправильной.

Молчание разведчика давило на психику графа с силой шумовой гранаты. Наконец, не выдержав, граф тяжело вздохнул и, оборвав себя на полуслове, резко сказал:

– Да скажи ты хоть что-нибудь, Влад!

– О чем именно? – безжизненным голосом уточнил разведчик.

– Да о чем угодно. Скажи, крикни, выругайся, сервиз этот о стену разбей, наконец. Только не сиди, словно мумия.

– А смысл? – все так же ровно спросил Влад. – Их это не вернет. И легче мне от этого не станет. Так что не к чему посуду бить. Она как-никак денег стоит.

– Что нужно, чтобы ты в форму пришел? – устало спросил Кудасов.

– Я в форме, Виктор Алексеевич. Высплюсь – и буду готов действовать, – ответил Влад, но Кудасов только покачал головой.

– Нет, старина. Ты не в форме. Ты сейчас как натянутая пружина, того и гляди сорвешься. А так не годится. Не будь ты единственным, кто в курсе всей этой истории с крокодилами, отправил бы обратно на планету, в чувство приходить. Но сейчас не могу. Нужен ты мне. Очень. И не такой вот, натянутый, а спокойный, ироничный и немножко злой. Каким ты был во время поиска лаборатории и захвата пиратов.

– Того Лисовского больше нет, Виктор Алексеевич. Умер он. Здесь есть другой Влад Лисовский. У которого отняли все. Мечту, желания, даже дом. Я не смогу туда вернуться. Там теперь пусто, – еле слышно произнес Влад чуть дрогнувшим голосом.

– Ты не ответил на мой вопрос, – упрямо гнул свое Кудасов.

– Дерьмократов мне на растерзание отдайте, – вдруг усмехнулся разведчик, и от этой усмешки всесильный граф заметно вздрогнул.

– Решил стать кровавым монстром в глазах всей Лиги? – собравшись с мыслями, спросил Кудасов.

– А какая теперь разница, если меня все равно нет? – пожал плечами Влад.

– Перетерпи, старина. Я бы тебя к нашим мозгокрутам отвел, да времени на это нет. Приблизительный ареал обитания крокодилов уже определен, и три крейсера стоят под парами. Осталось только «нюхачей» с «медведями» погрузить и тебя туда же сунуть.

– Зачем в этой истории я? – соизволил проявить разведчик вялый интерес.

– Так сложилось, что ты единственный и последний, кто хоть что-то знает об этой расе и имеет представление, с чем их едят, – снова вздохнул Кудасов.

– Почему последний? – вдруг сообразил Влад. – Со мной же еще трое было.

– После твоего ухода у них еще четыре выхода было, – скривился Кудасов. – И в каждом случались происшествия. Так что ты единственный.

– Земля вам пухом, бродяги безродные, – тихо проговорил Влад, опуская голову.

– Почему бродяги? – не понял граф.

– Это наша традиция. Уходя в поиск, мы оставляем все, что может хоть как-то идентифицировать нашу принадлежность. Только жетоны с кодами. А по ним только наши спецы что-то определить могут. В нарушение устава по традиции надеваем только береты, но и по ним не многое узнаешь. Так что, найдя тело одного из наших, узнать, кто это такой, может только наша служба. Ни имен, ни могил, ни родственников. Так и пошло – бродяги безродные.

– Как-то обидно звучит, – осторожно ответил Кудасов.

– А чего тут обидного? – пожал плечами Влад. – Бродим где ни попадя, вот и бродяги. А роду-племени у нас уже после второго курса училища нет. В интернате про близких быстро забываешь, а потом уже и не до этого становится. Только фамилии и остаются. Вот и выходит, что безродные.

– Понятно, – задумчиво протянул Кудасов.

– Что именно вам понятно? – уточнил Влад.

– Откуда у тебя такая депрессия. Всю жизнь по казармам да по общежитиям, а тут семья. Черт, не знаю, что и сказать.

– А не надо ничего говорить, Виктор Алексеевич. Словами тут ничего не изменишь. Это пережить надо, – глухо ответил Влад, сжимая кулаки в бессильной ярости.